Татьяна Буланова — РБК Life: «Не было времени думать, я просто работала»
. В преддверии юбилея поговорили с певицей о решениях, любви и музыкеВышло интервью с Татьяной Булановой о разнице поколений, достижениях и музыке
Татьяна Буланова
«Опять пленили нас холода, как будто осколок льда попал в твое сердце вдруг, случайно...» Накануне своего 55-летия (6 марта звезда отметит юбилей) певица Татьяна Буланова побеседовала с РБК Life о звездной болезни, ностальгии и комнате для обуви.
Узнают по голосу
— Как вы относитесь к фразам в духе «Я вырос на ваших песнях»? Не смущает такой невольный намек на возраст?
— Абсолютно нормально и положительно отношусь, мне приятно, что люди росли, слушая мои песни. А какие-то возрастные стереотипы никогда меня не беспокоили: считаю, что на сколько я себя чувствую, на столько и выгляжу. Я и сама так говорила и говорю тем артистам, на которых я смотрела, будучи ребенком. И нет задней мысли, что я могу как-то обидеть этим человека.
— В одном из интервью вы рассказывали, что можете спокойно проехать на метро, просто убрав волосы в хвост и одевшись в повседневные вещи. Неужели правда люди не узнают?
— Честно говоря, метро я никогда не любила: туда долго спускаться и потом оттуда подниматься. Но я с удовольствием езжу на троллейбусах и автобусах, тем более что живу от центра Питера недалеко и общественный транспорт удобно организован. Почему же я не должна этим пользоваться? Села, проехала пару остановок, посмотрела на красивые виды города — доехала до места назначения. Конечно, если ехать общественным транспортом придется с тремя пересадками, я лучше вызову такси. А что касается того, что не узнают, думаю, люди просто не ожидают увидеть звезду на соседнем сиденье в троллейбусе. Все же думают, что артисты с крыльями за спиной, по земле не ступают. Плюс люди в своих мыслях, в своих заботах. Вот если нужно ответить по телефону, тогда народ начинает оборачиваться: по голосу меня сразу узнают. И вот уже это мне льстит.
— В прошлом году вы в третий раз вышли замуж. Но в одном из прошлых интервью говорили, что каждый раз шли под венец с полной уверенностью, что это на всю жизнь. Но потом реальность вносила свои коррективы. А как понять, что пора уходить, даже если есть штамп в паспорте?
— Честно говоря, не знаю, как понять. С первым браком у меня все было просто: я поняла, что влюбилась в другого, и поделать с этим уже ничего не могла. Не в моем характере обманывать и заводить любовников — я честно скажу, как есть. Да, это больно, но это будет правильно. Тем более для меня всегда муж был другом, единомышленником, человеком, на которого я могу положиться, — в одном коротком слове все вместе.
Со вторым браком получилось сложнее, я могла завершить все намного раньше. Я понимала, что лучше отношения уже не станут, что люди не меняются и так далее. Но был общий ребенок, было понимание, что разгорится шумиха вокруг развода известной певицы — да, тут я вспомнила, что я вообще-то известный человек. А я все эти пересуды очень не люблю. Но в конце концов решилась. Расставание — это всегда трагедия, даже если уже нет прежних чувств. Один совет: если вы чувствуете, что к вам перестали относиться так, как хочется, чтобы относились, пора решаться. Дальше будет только хуже.
Татьяна Буланова и Владислав Радимов
Майкл Джексон бы не понял
— Вы много раз говорили, что вы интроверт. Каково человеку с таким складом характера выступать на сцене и вообще быть в шоу-бизнесе?
— Очень сложно. Может, у меня даже есть в какой-то форме социофобия, боязнь публики. Но делать нечего, научилась как-то с этим справляться.
— То есть со временем стало лучше?
— Конечно, как раньше не колбасит, но волнение всегда есть. Это еще ведь от обстоятельств зависит, где именно я выступаю. Раз уж заговорили про фобии, я не очень люблю летать, а еще, думаю, и агорафобия имеется, боязнь открытого пространства. Обратила внимание, что, когда я выступаю в каких-то больших залах, дворцах спорта, я начинаю задыхаться — пою, а мне будто воздуха не хватает.
— А как давать концерты по всей стране, если боишься самолетов?
— Куда можно было, ехали поездом. Или куда-то долетали, а обратно уже на поезде или автобусе.
— На больших площадках выступать сложно, но ведь в 1990-е наверняка приходилось петь и в самых странных местах?
— Мы, артисты 1990-х, попали в такой стык: одна страна закончилась, другая только-только набирала обороты. И это реально была разруха, наверное, после революции в 1918 году было примерно так же. Конечно, было сложно и некомфортно. Если приезжаешь в какой-то город на гастроли, а в зале есть микрофон — уже хорошо. В основном аппаратура была самодельная, умельцев-то везде хватает. Кстати, после этого мне смешно слышать разговоры о том, как экономика России рухнет от санкций. Мы в таких условиях работали, что Майкл Джексон какой-нибудь, наверное, умер бы, если бы узнал, что в такой микрофон можно петь. Да и в бытовом плане: холодные гримерки, нет горячей воды в гостиницах… Но мы все это пережили, да и выхода другого не было — это ведь был мой единственный источник заработка, благодаря концертам я могла семью прокормить. Так что то время я, честно говоря, не очень люблю.
— Вы сказали, что концерты были единственным источником дохода. Да и не секрет, что продажи альбомов ничего не приносили тогда музыкантам. Будь ваша воля, меньше выступали бы?
— Как только появилась возможность кормить свои семьи, выступая на корпоративах, мы и перестали ездить с большими гастрольными турами. То есть это не полтора-два часа концерта, а минут 40–50. Возобновила я концерты только пять лет назад, когда решила сделать большое выступление на 50-летний юбилей. И так мне это понравилось: хорошая аппаратура, сыгранная группа, которую я очень люблю, люди, которые с полужеста друг друга понимают...
— Вы сейчас выступаете с теми же музыкантами, что и 20–25 лет назад?
— Практически да. К сожалению, один музыкант у нас умер от ковида, кто-то сам отвалился. А так да, костяк прежний. С гитаристом мы уже лет 30 знакомы, клавишник с нами лет 25, барабанщик — 30, танцоры — 20. Обычно кто попадает ко мне в группу, это надолго.
— Есть ли какой-то регион России, где вы не выступали?
— Я ни разу не была на Камчатке. Ну и плюс я не выступала в некоторых бывших советских республиках: Грузии, Армении, Азербайджане. Наверное, тут тоже аэрофобия виновата.
Ремейки старых фильмов — преступление
— Вы разделяете всеобщую ностальгию по 1990-м?
— Ностальгию я испытываю, когда смотрю старые фотографии, но это связано скорее с людьми, которых уже нет с нами. Но вернуть то время я бы не хотела, да и невозможно это. Я и музыку больше люблю 1980-х, и фильмы советские, а если западные, то где-то до нулевых.
— А что не так с современными фильмами?
— Тогда же была цензура, старались говорить как-то завуалированно, все было в этом плане очень здорово сделано. А когда пришли 1990-е и стало можно все, началась чернуха, обнаженка — мне это неинтересно. И так жизнь не особо веселая — хочется хоть на экране видеть что-то приятное. Что касается современного кино, не могу сказать, что все плохо, но, например, когда переснимают классические картины, это просто преступление, я считаю. Наверное, не получается сделать что-то оригинальное, но ведь и ремейки выходят просто стыдные. Я как-то ехала в поезде, и там крутили новую «Иронию судьбы». И мне показалось, что шла она часов шесть, хотя поезд ехал всего четыре часа, — такая это бесконечная тягомотина с какими-то дурацкими рекламными вставками. Не знаю уж, виноваты актеры, режиссер или сценаристы, но что-то у них не сложилось.
— То есть нет ни одного современного фильма, который бы вам понравился?
— Нет, ну что-то было, но названия я сейчас не вспомню. Моим детям, например, нравится «Холоп». Но я не видела.
— А что насчет современной музыки?
— Я могу назвать сейчас много имен и названий групп, хотя бы потому, что я пересекаюсь с ними постоянно на всяких съемках. Но не могу сказать, что целенаправленно слушаю кого-то.
— А как вы вообще слушаете музыку? Есть подписка на какой-нибудь стриминговый сервис?
— Подписки нет, мне нравится слушать радио. В Москве люблю радио «Шоколад», там крутят кавер-версии известных эстрадных песен. В Петербурге нравится радио «Монте-Карло» — кстати, в Москве оно совершенно другое. Если я слышу песню и она мне нравится, я ее шазамлю и потом нахожу на YouTube.
Лихость 1990-х не заметила
— Если вернуться к прошлому, для вас правдиво клише про «лихие девяностые»?
— Не могу сказать, что почувствовала на себе лихость тех времен. Да и как, находясь в каком-то времени, можно понять, какое оно? Наверное, лет через десять нынешним временам тоже дадут какое-то определение, но сейчас мы просто живем, работаем, болеем, выздоравливаем, влюбляемся и так далее. Но уж точно не думаем, в какое судьбоносное время мы живем. То же самое в 1990-е. Да, было сложно, было не купить какие-то бытовые предметы. В 1993-м у меня родился первый ребенок — невозможно было найти памперсы, детское питание. А если это где-то доставалось, стоило невероятных денег. Но лично для меня 1990-е — это постоянные гастроли. Приезжала домой максимум дней на пять, а потом опять пропадала на пару недель, а то и месяц.
Татьяна Буланова в клипе «Не плачь», 1991 г.
— А как в таком графике получилось вырастить детей, чтобы сейчас иметь с ними хорошие отношения?
— Тут огромное спасибо моим родителям, царствие им небесное. Старшего сына воспитали все-таки именно они, потому что меня тогда буквально дома не бывало. Но в любом случае уверена, главное — быть честным со своим ребенком. Не стоит думать, что он какой-то маленький дурачок, а ты взрослая и умная. И нельзя пренебрегать проблемами ребенка. Конечно, будет казаться, что вот у тебя-то проблемы, а у него мелочи: экзамен, девочка, которая в классе нравится, взаимностью не отвечает. Но ребенок переживает свои трудности так же, как взрослые — свои. К этому нужно серьезно относиться. Еще всегда старалась не отмахиваться от детей с их вопросами, не отнекиваться, как бы ни устала. К детям нужно относиться как ко взрослым. Они все запоминают, они быстро учатся, просто пока у них мало жизненного опыта.
— Есть ли лекарство от звездной болезни? Вам, кажется, удалось ее избежать.
— Если кто-то этим заболевает, его судьба по носу щелкнет. Но будет уже поздно. А вообще, нужно просто помнить, что ничто не вечно. Сегодня ты пан, а завтра можешь пропасть.
Татьяна Буланова перед выступлением
— Не могу не спросить: правда ли у вас есть комната для обуви?
— Комната есть, но это гардеробная. Там не только обувь. Я все-таки не Филипп Киркоров. (Смеется.) Обуви у меня, правда, очень много, не считала, сколько именно. Зато про каждую пару помню, где ее покупала, при каких обстоятельствах. Наверное, в глазах обычного человека выгляжу, как идиотка. Но это моя слабость. Помню, мама еще сетовала: «Таня, у тебя же 35-й размер, все это потом даже не продать — зачем столько!» А я могу просто открыть коробку, посмотреть на красивую форму носа, каблука — и мне приятно. Наверное, фетиш такой.
— Что считаете своим главным достижением к сегодняшнему дню?
— Наверное, это мои дети — несмотря на сумасшедший гастрольный график 1990-х, я нашла время и силы родить. Это мои друзья — многие со мной с детства, я их не предала, не продалась. Какая я была лет 30 назад, такая и осталась. И то, что мои друзья с тех пор со мной, это подтверждает. Но еще есть силы жить, творить, работать дальше, так что думаю, что главное достижение еще впереди.
