Вне границ и вне времени: какой получилась драма «Снег в моем дворе»
. Первый за девять лет фильм Бакура Бакурадзе идет в российском прокатеВ России в ограниченный прокат вышел фильм Бакура Бакурадзе «Снег в моем дворе»
Кадр из фильма «Снег в моем дворе»
В ограниченный прокат вышел фильм Бакура Бакурадзе «Снег в моем дворе» — пронзительное размышление об одиночестве и коммуникации в эпоху непреодолимых границ и соцсетей.
О том, чем примечательна картина режиссера, который молчал девять лет, рассказывает кинокритик и автор телеграм-канала «Комендант кинокрепости» Тимур Алиев.
Гиви (сам Бакур Бакурадзе) — режиссер авторского кино, бесконечно грустный и молчаливый. Пару лет назад его фильм показывали в Каннах, теперь Гиви живет в Москве и мается от скуки. Иногда встречается с любовницей, которая то стрижет его в парикмахерской, то спит с ним, обещая сделать все: и женой стать, и ласку дарить, и чего только не.
В это же время в Тбилиси обитает Леван (Леван Гоголадзе). Когда-то он играл в сборной Грузии по регби, потом случилась травма, после которой все пошло по наклонной. Теперь Леван еле сводит концы с концами, ухаживает за двумя собаками (Большая Джесси и Маленькая Джесси) и изредка посещает детей, которых воспитывает в одиночку бывшая жена. Небольшие радости Левана — общение в соцсетях, диазепам и воровство.
Кадр из фильма «Снег в моем дворе»
Что может связывать этих двоих? Школьная дружба, вкус серых макарон, напоминающий о грузино-абхазском конфликте, и томные муки неизвестного происхождения. Гиви переживает за образ жизни Левана (был инсульт, обостряется диабет), предлагает подработку: «Описывай жизнь вокруг, будто ведешь дневник, — плачу 5 лари за страницу». С идеей экранизировать этот дневник Гиви приходит к продюсеру (камео Гарика Мартиросяна), но тому все не нравится: «Тебе уже полтинник, хватит мучиться авторским кино!»
История «Снега в моем дворе» шире, чем кажется. Снимать кино начали в марте 2022 года, закончили работу над фильмом в 2023-м. Мировая премьера состоялась на Шанхайском кинофестивале в 2024 году, где Бакурадзе получил приз за лучшую режиссуру. В России фильм показали на закрытии фестиваля актуального российского кино «Маяк», а до проката, пусть и ограниченного, кино доходит лишь сейчас, в 2025-м.
Может показаться, что это кино не игровое, а документальное, почти автобиография. Неслучайно путь Гиви во многом напоминает траекторию самого Бакурадзе: два полных метра («Шультес» и «Охотник») прозвучали в Каннах, третий явился в Локарно («Брат Дэян»), а потом автор ушел в тень — занялся преподаванием и сценариями («Салют-7», «Вызов»). Камера Алишера Хамидходжаева действительно выхватывает будто бы реальные эпизоды жизни — настолько естественно все, что происходит в кадре.
Фильм при этом намеренно бессюжетный: что-то с персонажами происходит, но нет ни магистральной линии, ни развития персонажей, ни других элементов нарративного произведения. Кино старается передать настроение и атмосферу, а не события и динамику. Кажется, будто судьба становится третьим главным героем — заглядывает и в салон автомобиля Гиви, что движется из Москвы в Тбилиси, и в грязное окно дома Левана. Пытается распознать, что такое мужская депрессия и кризис одиночества.
Бакурадзе удалось гармонично переплести настоящее и выдуманное. В основе сценария «Снега в моем дворе» — реальная переписка Бакура и его друга юности, который однажды написал ему в соцсетях. Наблюдая бедственное положение товарища, Бакур начал ему помогать. Так настоящее общение трансформировалось в сценарий картины, где поэтика авторского замысла объединилась с прозой грузинской мудрости.
Сказать, что перед нами двухчасовая драма о мужчинах в кризисе, конечно, нельзя. Бакурадзе разбавляет пространные беседы и короткие зарисовки лаконичными эпизодами, полными иронии и сарказма. Без этих маленьких «островков легкости» наблюдать за мужчинами, которые делятся ностальгическими историями, было бы тяжело. Подобный микс использовали Отар Иоселиани («Листопад») и Георгий Данелия («Мимино»), к знаковым произведениям которых Бакурадзе (не) осознанно отсылает — взять хотя бы историю с кражей покрышки.
Кадр из фильма «Снег в моем дворе»
Удивительным образом «Снег в моем дворе» — новый Бакур Бакурадзе; провести параллели с предыдущими его работами можно лишь относительно. Если в «Шультесе» и «Охотнике» были и предвкушение больших перемен, и робкая тревога от неизвестности новой эпохи, здесь только утомленное, безропотное мужское эго. Ни у Гиви, ни у Левана нет надежд и амбиций, желания приходят и уходят по щелчку. Кажется, персонажи застряли в безвременье, у которого ни запаха, ни цвета, ни вчера, ни сегодня — хрупкое настоящее вот-вот исчезнет с радаров.
Испытать эмпатию к героям при этом нелегко, но будто этого Бакурадзе и добивается. Режиссер побуждает зрителя к разговору — с собой ли, с ощущением экзистенциальной пропасти, в которую ближе к (открытому) финалу смотрят и Гиви, и Леван, и, видимо, сам Бакурадзе. Наблюдая за неустроенной жизнью Левана, нельзя не отметить небезразличие, которое к нему проявляют окружающие, — умереть от голода не дадут, в одиночестве не оставят.
Кадр из фильма «Снег в моем дворе»
Если к финальным титрам во внутреннем мире зрителя пробудится светлая грусть, значит, кино родилось совершенно точно не зря. Несмотря на теплые оттенки ностальгии, Бакурадзе не упускает возможности напомнить: сегодня между людьми все чаще растут границы и заборы, реже — тропинки и дорожки. Мы все дальше друг от друга, и преодолевать внешнее, сохраняя внутреннее, — задача со звездочкой. Дарить тепло в конце концов может каждый: и любовница в Москве, и котенок в Тбилиси, и Маленькая Джесси, согревающая украденную покрышку.
