«Слишком заметны на фоне общей бедности». Как жила элита в России XX века
. Рассматриваем через гардероб чиновничьих жен, актрис и балерин
Манекенщицы во время демонстрации изделий из русских мехов, представленных на 76-м Международном пушном аукционе, 1977 год
По просьбе РБК Life историк моды, культуролог, автор книги «Советская мода. 1917–1991» Мэган Виртанен рассказывает через призму моды о том, как жило светское общество в России XX века, как менялся быт и гардероб во время войны, а также кто они — главные инфлюенсеры той эпохи.
Дивные грезы и чарующие фантазии: казалось, только они интересовали элиту Российской империи на рубеже XIX и XX веков. Многих завораживал стиль русской старины, родившийся из сочетания личных вкусов Александра III и предпочтений русских предпринимателей. Наследница несметного состояния Зинаида Юсупова позировала для портрета в русском народном платье, отделанном перламутровой рубкой и жемчужной вышивкой, но не отставала от нее и представительница знаменитой купеческой династии Вера Мамонтова. Бутафория времен царя Алексея Михайловича встречалась на каждом шагу, апофеозом же стал бал-маскарад 1903 года в Зимнем дворце, главным художником которого стал Сергей Соломко.
Портрет Зинаиды Юсуповой, последней представительницы княжеской династии Юсуповых, кисти Валентина Серова, 1900 год, Русский музей
Маскарады идеально воплощали эскейпистский дух эпохи: это не только «боярщина», но и сказки, и образы XVIII века. Организаторы изощрялись как могли, предлагая посетить «Подводное царство», побывать «В снегах» или даже «В аду», или хотя бы на «Балу цветных париков» у графини Елизаветы Шуваловой в 1914 году.
Репортеры начала XX века описывали московских промышленников, одетых в смокинги «а-ля Уайльд», и их жен «в прерафаэлитских хитонах», дендизм был в моде, и считалось, что мужчина может хорошо одеться только в Англии. Впрочем, министр финансов и многие фабриканты делали заказы австрийцу Леопольду Калине, чье ателье располагалось на Большой Морской улице в Петербурге, а дому «Ганри» братьев Фолленвейдеров покровительствовал императорский двор. Улица Кузнецкий мост в Москве и Невский проспект в Петербурге представляли собой галерею фешенебельных магазинов иностранных фирм.
Портрет Софьи Боткиной, жены купца и коллекционера Петра Боткина. Автор — Валентин Серов, 1899 год, Русский музей
Дамы предпочитали парижские модные дома, хотя почти таким же престижем обладали поставщики двора в лице Ольги Бульбенковой и Анны Гиндус, а также ателье Августа Бризака, одевавшего певицу Анастасию Вяльцеву и балерину Анну Павлову. Всех превосходила Надежда Ламанова, в первую очередь потому, что именно она преуспела в навыке «сделать платье как из Парижа». Пошив у Ламановой стоил невероятные по тем временам 500 руб. золотом, что не останавливало не только императрицу Александру Федоровну и княжон Юсуповых, но и звезд — балерину Матильду Кшесинскую и актрису Веру Холодную, а также жен миллионеров-промышленников — Лидию Щукину, Варвару Морозову и Генриетту Гиршман.
Портрет Варвары Морозовой, дочери промышленника Алексея Хлудова и жены совладельца Тверской мануфактуры Абрама Морозова. Автор — Константин Маковский, 1884 год
И сказочные образы, и парижские фантазии в одночасье смыло ледяным душем Первой мировой войны. Журнал «Женское дело» переименовал свою модную колонку, дав ей заглавие «Вместо моды», а филантропические общества светских дам начали шить для нужд фронта. Поставки модных товаров из Вены, Берлина и Брюсселя прекратились полностью, парижских — сильно сократились. Журналисты писали, что «взяточники, блистая безумными нарядами, оскорбляют гражданское чувство», а осенью 1916 года был установлен запрет на ввоз в страну товаров класса люкс.
Деградация потребительской экономики началась еще в 1915 году, спустя три года само слово «экономика» не имело почти никакого смысла. На фоне разрухи и голода роскошью стали комиссарские обеды в столовых Домов Советов, в которые превратились московский «Националь» и петроградская «Астория».
Впрочем, даже в этих условиях некоторые представительницы новой элиты выглядели неплохо: современников поражали наманикюренные руки жены Льва Каменева и по совместительству сестры Льва Троцкого Ольги Бронштейн, лайковые перчатки и французские духи журналистки, поэтессы Ларисы Рейснер. У Надежды Ламановой появились новые клиентки: помимо Бронштейн, это революционерка Александра Коллонтай и комиссар театра и зрелищ Мария Андреева.
Портрет актрисы Марии Андреевой, после революции ставшей комиссаром театров и зрелищ Петрограда и пяти прилегающих губерний, кисти Ильи Репина, 1905 год, Национальный художественный музей Республики Беларусь
По мере стабилизации быта в 1920-е элегантность вновь обретала свои права. Журналы полнились ядовитыми фельетонами о нэпманских вкусах, представлявших собой явный буржуазный пережиток: фраки, золотые перстни, шиншилловые шубы. На деле нэпманов было не так много, а тех, к кому можно было приложить тогдашний термин «совбуры» («советские буржуа»), — и того меньше. Однако их двубортные шевиотовые костюмы и узконосые полуботинки «от Зеленкина» из солодовниковского пассажа на Кузнецком мосту, лисьи горжетки и бриллианты, кольчужные металлические ридикюли и светлые фетровые боты были слишком заметны на фоне общей бедности.
Старалась не отставать от международной моды и творческая интеллигенция: актриса Зинаида Райх славилась своим пристрастием к парижским и венским нарядам, «муза русского авангарда» Лиля Брик — блестками и мехами, а Владимир Маяковский — английскими костюмами и американскими галстуками.
Лиля Брик в золотом платье и косынке с принтом по мотивам узора Любови Поповой. Фото Александра Родченко, 1924 год, Государственный музей В.В. Маяковского
В 1930-х годах высшее руководство страны выглядело скромно. Ранг чиновника можно было определить только по ткани костюма — бостон или шевиот или по коже сапог — яловая или хромовая. Случались и исключения: опись личного гардероба генерального комиссара государственной безопасности Генриха Ягоды, составленная при аресте в 1937 году, включала 21 пальто и 22 костюма, причем большинство из них иностранного производства.
Жены высокопоставленных лиц заказывали пошив платьев в престижном ателье Наркоминдела на Кузнецком мосту. Там одевали, например, Полину Жемчужину (жену Молотова) и Надежду Аллилуеву (жену Сталина). Славилась и мастерская московского горкома Союза советских писателей, а также ленинградское трикотажное Ателье №1, прозванное в народе «Смерть мужьям» за невероятно высокие цены — его клиентками были жена главы управления НКВД по Ленинграду Раиса Копылянская и актриса Алла Тарасова.
Тем временем певица Лидия Русланова сверкала на приемах своими бриллиантами, а балерины и актрисы блистали в нарядах от лучших портних: Любовь Орлову и Ольгу Лепешинскую одевала Варвара Данилина, Марину Ладынину — Елена Ефимова. Объектом всеобщей зависти была одна из самых элегантных женщин Москвы, журналистка Мария Остен, которая регулярно ездила в Париж и возвращалась оттуда с чемоданами одежды.
Актриса Любовь Орлова, 1945 год
Великая Отечественная война заставила пожертвовать многим, но после победы политическая и культурная элита не собиралась себе в чем-то отказывать. На торжественных приемах жены маршалов щеголяли в платьях из трофейных кружев и собольих палантинах, жены художников и писателей появлялись в панбархатных туалетах и дорогих шубах, народные артистки — в вечерних платьях из плотного шелка и шикарных туфлях на высоких каблуках. В театрах мелькали маленькие китайские сумочки с ручной вышивкой и нефритовыми замочками или чешские ридикюли, расшитые стразами. Но главное — украшения: дорогие часы, колье, серьги, кольца. И бриллианты, много бриллиантов. Актрисы МХТ ввели моду на одновременное ношение бриллиантовой броши и ордена Ленина — первая сияла на воротнике крепдешиновой блузки, второй крепился на лацкан строгого темного жакета.
Для высшего партийного руководства серые и синие бостоновые костюмы по-прежнему оставались практически униформой. В ателье ЦК и Совмина шили хорошо, но фасоны были консервативными. Ситуация изменилась после 1953 года, когда к власти пришел Никита Хрущев. Первый секретарь ЦК КПСС недолюбливал галстуки и костюмы, сделав фирменной чертой своего стиля вышитые рубахи и косоворотки. Белой вороной на общем фоне выделялся первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Фрол Козлов в безупречном двубортном синем бостоновом костюме, белоснежной рубашке, черном галстуке с золотой заколкой, украшенной бриллиантом, с модной укладкой и покрытыми лаком ногтями. Смотрели сквозь пальцы и на элегантность Анастаса Микояна, который обращался за костюмами в отдел мод ГУМа.
Директор зерносовхоза имени дважды героя Советского Союза И. Павлова Шаробайко, первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев и главный агроном Бибанов (слева направо) на колхозном поле в Кустанайской области, 1956 год
В народе ходили легенды про 200-ю секцию ГУМа и Голубой зал ДЛТ, где по специальным ордерам одевались чиновники и дикторы советского телевидения. Министр культуры Екатерина Фурцева предпочитала модели ОДМО (Общесоюзного дома моделей одежды) и даже устроила там протекцию актрисе Кларе Лучко, когда той понадобилось платье для Каннского фестиваля 1960 года. Любовь Орлова прибегала к услугам ателье Дипкорпуса, располагавшегося в подвальном этаже универмага «Москвичка» на Новом Арбате, а вот аксессуары покупала во время заграничных поездок. Иконой стиля становилась балерина Майя Плисецкая, получавшая в подарок наряды от Коко Шанель, Ива Сен-Лорана и Пьера Кардена.
Балерина Майя Плисецкая в балете «Кармен-сюита», 1974 год
Поговаривали, что Леонид Брежнев в неформальной обстановке носил подаренные ему в США джинсы, разделяя одержимость западными товарами, охватившую граждан страны к 1970 году. Об одежде для особых поводов заботился Александр Игманд из ОДМО, выполнявший любые заказы — от стандартных официальных костюмов до копии американского костюма, присланного послом СССР в США Анатолием Добрыниным. Одевались у Игманда и министр внутренних дел Николай Щелоков, и супруг Галины Брежневой Юрий Чурбанов. Сама Галина, как и ее мать, предпочитала ателье ГУМа, а также любила заказывать ювелирным фабрикам украшения по индивидуальным эскизам.
Градоначальники не отставали. Тогдашний мэр Москвы Владимир Промыслов с супругой одевались в ОДМО, а в Ленинграде Григорий Романов заказывал вещи в ЛДМО (Ленинградском доме моделей одежды), в том числе специальный костюм для охоты с Брежневым — кожаные брюки на ватине и кожаную куртку на ондатре.
Галина Брежнева, дочь генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева, во время отдыха в санатории «Барвиха», 1976 год
Самой модной парой считались Владимир Высоцкий и Марина Влади, блиставшие в иностранных нарядах, а Эдуард Хиль и Эдита Пьеха, равно как и множество высокопоставленных чиновников, доверяли ленинградским ателье. Артисты и дипломаты привозили из зарубежных поездок модные нейлоновые синтетические шубы, а у номенклатуры статус-символом стала большая пыжиковая шапка.
Перестройка принесла новые образы, в том числе и неведомый в СССР образ первой леди, с которым отлично справлялась Раиса Горбачева. Ее личным модельером стала Тамара Мокеева из ОДМО, а мехами занималась Ирина Крутикова.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев и его жена Раиса Максимовна у Елисейского дворца в Париже, 1985 год
Впрочем, иконой стиля Горбачева пробыла недолго, на смену уже шли новые хозяева жизни: цеховики, чье подпольное производство стало легальным после выхода в 1988 году закона «О кооперации», представители мафиозных структур, победительницы конкурсов красоты, звезды эстрады. Малиновые пиджаки «от Версаче» соседствовали на мероприятиях с кутюрными платьями от Валентина Юдашкина и нарядами прет-а-порте из открывшихся бутиков иностранных фирм, и все труднее становилось понять, где именно проходит грань между одеждой элит и уличной модой. Период «кастовой» моды заканчивался, начинался более демократичный XXI век.
