«Собака лает, караван идет» — это мой девиз»: Александр Петров о карьере
. РБК Life поговорил с актером перед выходом фильма «Василий»Александр Петров — РБК Life: «Собака лает, караван идет» — это мой девиз»
23 января в российский прокат выходит приключенческая комедия «Василий» Дмитрия Литвиненко, в которой Александр Петров сыграл сразу две роли — разлученных в детстве братьев-близнецов, выросших в разных странах и в разных людей. Один — прожженный циник, другой — с душой нараспашку. Съемки проходили на двух континентах — в России и Латинской Америке, а партнерами Петрова стали мексиканские звезды первой величины.
В преддверии премьеры кинокритик Елена Зархина пообщалась с актером о проектах (прошлых и будущих), авторской постановке «Двадцать пять ноль один», планах создать масштабный поэтический проект, международной карьере и узнала об отношении к успеху коллег по «Сто лет тому вперед» Юры Борисова и Марка Эйдельштейна.
— Саша, у меня первый вопрос по касательной. Вы недавно озвучили для российского дубляжа одного из персонажей фильма «Остров пропавших девчонок». И сделали это совершенно бесплатно. Я знаю, что вы активный благотворитель, но как часто занимаетесь такой бескорыстной помощью в рамках профессии?
— Я до этого про картину ничего не знал, но это проект, связанный с благотворительным фондом «Дом с маяком», который я тоже поддерживаю. Хотя и это не первостепенно. Просто, если мне нравится история, если у меня есть время и возможность, я всегда стараюсь откликаться. Другой вопрос, что подобными вещами можно заниматься 24/7, но вопрос в том, каким будет коэффициент полезного действия. В данном случае мне показалось, что это хорошая история. Вот и все.
— К слову про дубляж, в январе в прокат выходит анимационная картина «Самый ценный груз» Мишеля Хазанавичуса, один из героев которой в русском дубляже тоже разговаривает вашим голосом. Расскажите про эту картину и работу с Хазанавичусом. Он вас лично выбирал для озвучки?
— Нет, лично не выбирал. Меня пригласили, рассказали о проекте, об истории, и она меня заинтересовала. Это же анимационный фильм, который во многом говорит с детьми на взрослую тему. Мне это понравилось. Я подумал, что пусть останется в истории. Будет существовать долгие-долгие годы — люди разных поколений будут находить эту картину, смотреть ее. Однажды на нее наткнутся уже мои дети, посмотрят, и в русском дубляже будет закадрово мой голос. Это же здорово.
— Вернемся к «Василию». Насколько это физически и технически сложнее — играть сразу двух героев?
— Конечно, для этого требовалась отдельная подготовка, был большой предварительный этап. Но технически в кино уже давно научились снимать одного актера в двух ролях в одном кадре. Очевидно же, что брата-близнеца у меня нет. Здесь мне ценнее то, как задела сама история — на этапе чтения сценария, на этапе подготовки. Сюжет про двух братьев, которые оказываются в таком водовороте событий, через многое проходят.
Александр Петров в фильме «Василий». Фото со съемок
Я был на днях на озвучке, посмотрел начало фильма, и мне очень захотелось остаться и досмотреть целиком. Но времени не было, и я все же настроился посмотреть картину на премьере, когда она уже будет полностью собрана. Потому что в этом проекте есть ощущение большого кино. Скажу, что во всем, что делают кинокомпании «Водород» и Art Pictures, всегда есть это ощущение. Это большая редкость сейчас. Если не брать в расчет крупные новогодние блокбастеры. В общем, я в это кино очень верю и надеюсь, что оно понравится зрителям, что будет хороший «сарафан».
Александр Петров в фильме «Василий». Фото со съемок
— Кажется, что в утрированных образах сыгранных вами братьев присутствует этот намек: уехавший на Запад брат испортился, а оставшийся в России сохранил в себе человека. Вас этот момент в сценарии не смущал?
— Второй брат, Коля, как нам показывают, с детства такой был. Поэтому это скорее его «заводские настройки», а не чье-то влияние.
— Если посмотреть список ваших предстоящих проектов («Буратино», «Кракен», «Горыныч», «Почтарь», «Последний хранитель Беловодья»), кажется, что вы снимались без перерыва. Так сложилось или это часть личной стратегии, как у Марго Робби, например: много поработать до рождения ребенка, чтобы потом иметь возможность взять небольшую паузу и побыть с семьей?
— Просто так сложилось. Можем просто посчитать. У нас был фильм «Декабрь» Клима Шипенко, где я сыграл Сергея Есенина. Его мы снимали больше полугода и еще долго предварительно готовились. Также был огромный русскоязычный проект для Netflix, который тоже не вышел и съемки которого длились приблизительно полгода. Поэтому работа какая-то есть постоянно. Просто со стороны кажется, что возникала пауза, потому что эти два конкретных проекта пока зависли. Но думаю, что со временем и они выйдут.
— Про «Декабрь» есть подробности, когда он может выйти?
— У меня нет подробностей.
— Когда читаешь аннотации ваших будущих премьер, кажется, что вы сыграли героев, которые в той или иной мере аутсайдеры. Это ваш намеренный актерский выбор, потому что захотелось исследовать в работе такой тип героев, или чистое совпадение?
— Все герои по сути своей аутсайдеры, кого ни возьми. Таковы законы драматургии: чем персонаж ближе подбирается к краю пропасти, тем артисту интереснее его играть, а зрителю — за ним наблюдать. Даже в «Василии» — это же не артхаус про то, как один брат едет в Мексику, чтобы спасти другого. Нет, у нас жанровое, развлекательное кино. Но в нем тоже ставки постепенно возрастают: ты понимаешь, чем рискуют герои, как складываются обстоятельства вокруг них. Это дико интересно играть.
— Расскажите про поэтический спектакль «Двадцать пять ноль один». Я знаю, что у него интересная концепция и при этом он очень личный. Сколько там вас реального, а сколько авторского домысла?
— Авторского домысла нет совершенно, это только я. Вот до этого были мои спектакли «Заново родиться», «Планета Максимус» — в них был элемент допридумывания, который вплетался в сюжет. А здесь ничего не додумывал. Название тоже максимально понятно: 25.01 — дата моего рождения. А в сумме эти цифры дают восьмерку — знак бесконечности.
Мне просто захотелось сделать поэтический вечер со своей оригинальной концепцией — на небольшую аудиторию, камерный, с оригинальным стильным оформлением. Придумал, что должны участвовать и мои стихи, накопленные за эти годы, и стихотворения других поэтов, которые мне нравятся и дороги. Это и Пастернак, и Бродский, и Евтушенко, и Маяковский.
У меня возник образ некой остановки как этапа в жизни, когда ты можешь чуть притормозить, осмотреться по сторонам, оглянуться назад и осмыслить через поэзию свой опыт. Определиться, куда двигаться дальше. Поэтому у нас соответствующие декорации, но все в меру.
В прошлом у меня был опыт работы с большими площадками и на внушительную аудиторию. Теперь же захотелось ровно противоположного: чтобы пришло ограниченное число зрителей, чтобы до старта спектакля они прониклись определенной атмосферой, возникло ощущение камерности, даже ритуальности. Музыку для «Двадцать пять ноль один» написали мои друзья из группы Ocean Jet, с которыми мы уже работали прежде. Они тоже выступают со мной на сцене и играют вживую, что важно.
— По описанию напоминает то, что раньше называлось светскими салонами.
— Да, вы правы. Я про это тоже думал. Читал, как и где раньше выступали Есенин, Маяковский. Вот подобного хотелось добиться. Понятно, что такой подход сказывается на стоимости билетов. И я уже слышал упреки, что, мол, дорогие билеты. Просто, чтобы добиться нужной нам эстетики, чтобы подарить зрителям уникальный опыт, приходится много вкладывать. Мы сыграли пока два спектакля, 14 февраля будет еще один, и, откровенно говоря, я ничего на этом не зарабатываю. Да и делается это все с другой целью.
— А с какой?
— Я это все вижу частью чего-то большего. Мне нравится идея создания Клуба поэзии. Я уже давно заметил, что у нас в России люди очень любят стихи — читать, слушать, писать свои. Это крутой способ самовыражения, потому что в поэзии есть полная свобода, нет никаких единых писаных правил. Но для этой реализации мало подходящих площадок. Тем более в каком-то масштабном формате. Мне бы хотелось это исправить. У меня уже был проект «Верь в стихи», задача которого была в том, чтобы поэзией объединить людей.
Я много езжу по стране и часто встречаю людей, которым хочется поделиться своей поэзией, но они не решаются: боятся критики. Это же одновременно и акт творчества, и рефлексия. В этом есть даже что-то психотерапевтическое. Для меня «Двадцать пять ноль один» в каком-то смысле тоже моя эгоистическая потребность в терапии. В том, чтобы на сцене что-то прожить, вслух об этом поразмышлять и пригласить к этому разговору других, тем более что этот запрос от аудитории есть и он чувствуется.
Недавно я был на съемках и ко мне подошел парень из съемочной команды, дал почитать свое стихотворение, которое он записал у себя в заметках в телефоне. Я читаю и понимаю, что передо мной хорошие стихи: такие очень пацанские, живые, трушные. И понятно, что этот парень не один такой. Сколько их по стране! Но им негде раскрыться, они стесняются, боятся критики.
— Получается, что Клуб поэзии нужен еще и затем, чтобы создать безопасное пространство, в котором можно выразить себя через поэзию и быть уверенным, что никто тебя злой критикой не уничтожит?
— Абсолютно точно. Хейта сейчас очень много. Даже если у человека 300 подписчиков в соцсетях и это все его знакомые, по-прежнему может прилететь фидбэк, что стихи какие-то не такие, рифма не та и так далее. Мне кажется, человек, пишущий стихи честно, он не пытается сделать так, чтобы всех поразить своими строчками. Просто у него это так написалось. Кому-то это откликнулось, а кому-то нет. Но что-то важное с ним в этот момент происходило, и было бы здорово дать человеку возможность это в себе проявить.
— Вы упомянули стоимость билетов и возникшие из-за этого упреки в некой элитарности «Двадцать пять ноль один». У вас нет опасения привлечь «случайного зрителя»? Знаете, как те люди, которые покупают в Большой театр билеты по 400 тыс. руб., просто чтобы потом этим козырнуть где-то, а не из-за большой любви к «Лебединому озеру».
— Понимаю, о чем вы. Но мне все же кажется, что у меня за эти годы сложился определенный образ. И зрители, которым интересны мои авторские спектакли, они хорошо понимают, куда и за каким опытом идут. Я с вами согласен, что могут быть и такие зрители, о которых вы говорите. Но, положа руку на сердце, те, кто ходит в Большой даже за сильно меньшие деньги, они не только на постановку идут, но идут еще и за впечатлением от самого театра, от исторического масштаба этого пространства. Так и тут: можно, конечно, купиться на антураж, но моя задача именно в том, чтобы антураж был вторичен по отношению к тому материалу, который я читаю со сцены. Он важнее всего.
— Вы искренне, вы этим горите. Почему у вас такие особые отношения с поэзией?
— Приведу такой пример. Раньше в рамках поэтического эксперимента «Верь в стихи» мы предлагали зрителям написать небольшие валентинки, которые мы отбирали, и я их читал со сцены. Была одна девушка из зала, я ее потом пригласил на сцену. Она рассказала, что у нее был рак и что во время лечения она спасалась поэзией, ее это поддерживало, придавало сил. Сейчас она в ремиссии, с ней все хорошо, слава богу. Но вот живой пример того, какую роль поэзия может играть в жизни человека на самых разных уровнях.
— Мы затронули тему хейта. Не могу не спросить про ваше отношение к успеху коллег по «Сто лет тому вперед» Юры Борисова и Марка Эйдельштейна. Люди в комментариях изгаляются, что вы, наверное, им завидуете, потому что ранее озвучивали желание покорить Голливуд. Звучит, конечно, дико. Как все на самом деле?
— Слушайте, я очень рад за ребят. За то, что у них все хорошо сложилось. Мне кажется, они сами такого не ожидали. И еще думаю, что любой артист, живущий не только в нашей стране, а вообще в любой точке мира, мечтал бы оказаться в центре внимания, на «Золотом глобусе», на «Оскаре», стать частью фильма, выигравшего главный приз в Каннах. Об этом мечтают все. И все артисты, которые смотрят на Юру и на Марка, безусловно, им завидуют. Вопрос лишь в том, как.
Я, правда, очень за них рад. Они открытые, добрые и безумно талантливые ребята. С Юрой мы давно знакомы и дружим. Более того, он ведь в этой точке оказался не случайно и выбрал этот путь не вчера. Юра давно к этому шел: сперва был «Хрусталь», затем фильм «Купе номер шесть», а потом случилась «Анора». Он давно на том пути, который привел его в данную точку. И он большой молодец.
Что касается профессионального соперничества, оно ведь тоже может быть разным. Может мотивировать, заряжать. Мы с Юрой работали вместе и, думаю, еще не раз поработаем. Но личного соперничества между нами нет. У него своя дорога, у меня своя. Посмотрим, куда она меня приведет. (Улыбается.)
А чужой хейт, что там пишут люди, это вообще все параллельно со мной идет и в меня не попадает. Я занят своим делом. Если кому-то хочется написать какую-то гадость, да пусть.
— Собака лает, а караван идет?
— Да, собака лает, а караван идет. Я очень люблю это выражение, это мой девиз. Давно с ним иду по жизни и в профессии.
— Я упомянула вашу работу с Хазанавичусом, в прошлом году вышел «Дворец» Полански с вами. А еще раньше вы снимались у Люка Бессона. Как сейчас развивается ваша международная карьера?
— Работа международная у меня всегда шла параллельно со съемками в России. Всегда проходили кастинги, назначались переговоры. Но должно сложиться очень много факторов, чтобы проект состоялся и все получилось. Есть множество аспектов, на которые не повлиять. Например, я очень хочу, чтобы фильм «Василий» был куплен для Латинской Америки и вышел там. Потому что у нас снялись первоклассные мексиканские артисты. И я надеюсь, что прокат там тоже будет. Мне понравилась Мексика, когда мы там снимали. Очень добрые люди. И атмосфера прекрасная, было комфортно и спокойно.
— Недавно стало известно, что у киновселенной «Сто лет тому вперед» будет спин-офф — сольный фильм про вашего героя Весельчака У. Понимаю, что вы пока не можете ничего рассказать о проекте, но как бы вам лично хотелось, чтобы развивалась его самостоятельная история?
— Мы с режиссером «Ста лет тому вперед» Александром Андрющенко говорили о такой возможности заранее, еще во время съемок фильма. Я даже шутил с ребятами, мол, расслабьтесь, следующий фильм снимут про моего Весельчака. (Смеется.) Но окончательно у Саши эта идея сформировалась только после выхода фильма. Саша — очень слышащий, видящий и чувствующий человек, один из самых талантливых людей в индустрии. Говорю это к тому, что он замечал, как зрители на показах реагировали на тех или иных героев, в частности на Весельчака У.
Действительно, я пока не могу раскрывать подробности, но уверен, что это будет большое, интересное и очень талантливое кино. Как я понимаю, у компании «Водород» разработка этого проекта будет на первом месте. И на мой взгляд, это гарантия качества. Я посчитал, что мы с «Водородом» работаем уже около десяти лет — с выхода фильма «Притяжение». Поэтому я в них уверен. Как и в том, что Весельчак У получит достойное продолжение своей истории.
И, кстати, все проекты «Водорода», в которых я принимал участие, имеют продолжение. Это многое говорит о качестве того, что они делают, и о восприятии зрителей. Надеюсь, что и у «Василия» будет, возможно, продолжение. Мы с режиссером Димой Литвиненко обсуждали такую возможность: наши герои опять куда-то поедут за новыми приключениями.
— Можно делать в формате «Белого лотоса» — новая часть проекта в новой точке земного шара, — меняя страны и континенты.
— Конечно, почему бы и нет? У нас есть опыт работы с международной командой из Мексики. Я только за, чтобы продолжать.
— Насколько часто вы сами смотрите кино и что из прошлогодних релизов понравилось вам как зрителю?
— Я стараюсь многое смотреть, но так, с ходу, сложно вспомнить что-то самое запоминающееся. Ну вот «Субстанция» — хорошее кино, но у меня к нему есть вопросы. (Улыбается.) Если бы я как актер в нем снимался, я бы задал режиссеру тысячи вопросов.(Смеется.)
— Вы занимаетесь самыми разными вещами: снимаетесь в кино, играете в театре, выступаете с поэтическими вечерами, активно занимаетесь благотворительностью. Представим, что вам встретился человек, который совершенно ничего про вас не знает, но захотел бы узнать. Через какой проект он бы мог это сделать? Что раскрывает вас лучше всего?
— Ох, даже не знаю… У меня был разговор с одним человеком на съемках «Дворца» Полански. Имя его не буду раскрывать, но он один из продюсеров фильма «Выживший» и сам тоже режиссер. И вот на съемках он мне задал ровно такой же вопрос. Только он спросил, через какую мою роль он мог бы узнать меня получше. Я ответил, что через фильм «Текст» (реж. Клим Шипенко. — РБК Life), и прислал ему копию фильма с английскими субтитрами.
Честно говоря, я не рассчитывал, что он его посмотрит. Мне казалось, это был просто small talk. Но он перезвонил мне через день, очень взволнованный. Спросил, почему он нигде не слышал про этот фильм: «А кто режиссер? Дай его телефон. А почему фильм не был номинирован на «Золотой глобус»?» Это тоже, к слову, про разные обстоятельства в нашей профессии. Поэтому, исходя из такого опыта, выделил бы фильм «Текст» как свою визитную карточку. Я очень горжусь этой работой и дорожу ей.
— Я тоже очень люблю «Текст». И мне кажется, что он и «Звоните ДиКаприо!» вас как актера раскрыли совершенно иначе. Сериал Жоры Крыжовникова тоже потрясающий — и с художественной точки зрения, и с учетом его важного социального месседжа на тему ВИЧ и СПИДа.
— Спасибо большое. Я думаю, что «Звоните ДиКаприо!» очень повезло со временем выхода — на заре становления российского стриминга. Но что касается его вклада, знаете, одну историю я запомнил на всю жизнь. Мне показали электронное письмо парня, в котором он рассказывал, как посмотрел сериал и пошел провериться. У него ничего не болело, не было симптомов. Но под впечатлением от увиденного он решил сдать анализы и оказалось, что он ВИЧ-положительный. Поскольку ВИЧ — это еще не СПИД, он вовремя обратился к врачам и ему оказали нужную помощь. Сейчас с ним все хорошо. Как-то совпало, что он после сериала решил провериться, и, вероятно, это спасло ему жизнь. Для меня такие вещи ценнее и важнее всяких наград. Все прочее в сравнении с этим просто меркнет.
Редакция благодарит за помощь в организации фотосъемки отель «Арарат Парк Хаятт Москва» и художника по гриму Марию Авдееву.
