«Иво» и «Прощай, Джулия»: обзор конкурсных фильмов фестиваля «Зеркало»
. Как картины из Германии и Судана объединила общая темаВышел обзор на конкурсные фильмы «Иво» и «Прощай, Джулия» фестиваля «Зеркало»
Кадр из фильма «Прощай, Джулия»
В Иваново до 2 июля проходит международный фестиваль «Зеркало», посвященный Андрею Тарковскому и молодому авторскому кино. С 2007 года смотр позиционирует себя как экспериментальную площадку, где можно увидеть зарубежные фильмы, отечественные (программа «Свои») и ретроспективы. В конкурсе этого года — картины из Китая, Германии, Японии, Франции, России, Сербии, Турции и даже Судана, побывавшие на Берлинском и Каннском кинофестивалях.
РБК Life застал в один из дней фестиваля два географически далеких друг от друга фильма международного конкурса из Германии и Судана, посвященных одной теме — скорби и горю.
«Прощай, Джулия»
Режиссер: Мохамед Кордофани
Производство: Судан, Египет, Германия, Франция, Саудовская Аравия, Швеция
Участник программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля
Номинант на премию «Оскар» в категории «Лучший иностранный фильм» от Судана
Кадр из фильма «Прощай, Джулия»
Первая в карьере живущего в Бахрейне кинематографиста Мохамеда Кордофани полнометражная лента, снятая по его же сценарию, заслуживает внимания благодаря изложенной в ней истории сломанных политическими событиями судеб. Вся она выстроена на контрастах: нищета сталкивается с богатством, христианство с исламом, расизм с идеологией единства, свобода с ограничениями. Практически шекспировская концепция, но без романтического ядра. В центре сюжета — сложные взаимоотношения двух женщин, мусульманки Моны (суданская актриса и певица Эйман Юсиф) и южанки Джулии (фотомодель и дебютантка в кино Сиран Риак) в последние годы существования Судана как единого государства.
Середина 2000-х. Мона, разъезжая по городу в автомобиле на следующий день после устроенных южанами погромов, случайно сбивает маленького мальчика у трущоб, но, испугавшись преследования его молодого отца, мчится к мужу домой. Обеспокоенный араб Акрам то ли умышленно, то ли случайно убивает решительно идущего к нему темнокожего парня, не удосужившись разобраться в причинах всей ситуации. Коррумпированная полиция заминает дело, убитого записывают как жертву погромов. Мона выбирает не погружать мужа в детали, но, столкнувшись с муками совести, решает найти оставшуюся без кормильца семью и искупить свою вину финансовой помощью. Так она знакомится с Джулией и ее сыном Даниэлем, который отделался в злополучном ДТП шишкой на лбу. В судьбе Джулии, в буквальном смысле потерявшей мужа, все движется куда стремительнее, чем в судьбе Моны. Ее жилище сжигает полиция в ходе очередной чистки, и Джулия принимает приглашение Моны переехать в сарай во дворе ее богатого дома. Так они начинают жить вместе, сперва в статусах хозяйки и горничной, потом — некоторого подобия подруг.
Кадр из фильма «Прощай, Джулия»
Различия между ними будто бы стираются, да и тревожный и убежденный расист Акрам, поначалу брезгливо относящийся к маленькому Даниэлю, в какой-то степени заменяет ему отца, не имея представления о том, что является его убийцей, ведь Мона врет мужу о происхождении своих новых друзей.
Эти иллюзорно крепкие отношения стоят на шатком фундаменте постоянной, выверенной лжи, к которой трудно подкопаться. Кордофани отводит ей сторону привилегированного, наделенного властью арабского населения, установившего в Судане свои порядки, вызвавшие бунт против этноцентристов, который перерос в кровавый конфликт. Расистские убеждения Акрама и показная толерантность Моны, пусть и вызванная интуитивным протестом против несправедливости и посягательств на свободу, носят показательный характер. Напротив, свободный нрав католиков-южан (они празднуют Рождество, практикуют радости жизни, играют музыку) рисует совершенно иную картину, полную надежд на возможность возникновения другой судьбы у целой страны, сложись обстоятельства иначе. И тут же Кордофани перечеркивает эту надежду, вводя в сюжет военизированные структуры. На их фоне попытки двух женщин из разных каст удержаться друг за друга, несмотря на различия в религии, цвете кожи и моральных убеждениях, рушатся.
Кадр из фильма «Прощай, Джулия»
Выросший в Хартуме режиссер написал «Прощай, Джулия», чтобы осветить широкой общественности те предрассудки, которыми было наполнено его детство, и для многих устроил первый опыт знакомства с болезненными событиями в Судане. «Я могу говорить только о себе: часть этой социальной несправедливости передалась мне от моих предков. Частично это мужественность, но в основном — укоренившийся расизм. На мой взгляд, я сильно изменился за последние 20 лет, и это мне хотелось исследовать. Изобразить на экране, как именно произошло это изменение, внести в этот сюжет отрывки из моего личного опыта». Этот взгляд со стороны на историю разделения Судана чувствуется: избегая сцен насилия и жестокости, сосредотачиваясь на частной ситуации, Кордофани рисует мелодраматическую, полную скорби сцену падения нравов, несущего горе целым поколениям на много десятилетий вперед. Так вершится в настоящем неудобное прошлое.
«Иво»
Режиссер: Эва Тробиш
Производство: Германия
Участник Берлинского кинофестиваля (программа Encounters — приз Хайнера Карова), конкурса молодого кино Гонконгского фестиваля (приз лучшей актрисе) и кинофестиваля Bolzano (Италия, приз за лучший фильм)
Кадр из фильма «Иво»
Вторая полнометражная картина немецкой постановщицы Эвы Тробиш (она же сценарист) в стремлении изобразить героиню нашего времени констатирует неудачу: сама героическая концепция оказывается неуместной и пошлой там, где за поворотом дежурит смерть.
Медсестра Иво (Минна Вюндрих) из службы паллиативной помощи ухаживает за умирающими на дому: ее задача не вылечить их, а облегчить последние дни и месяцы их угасающей жизни. Почти все время Иво наедине с собой, в салоне своего маленького автомобиля, перемещается от одного дома к другому, меняет капельницы, проверяет пролежни и увеличивает дозы обезболивающих препаратов. Безрадостная реальность вокруг нее отягощается еще и тем, что ее дочь-подросток уже выросла и погружена в собственную жизнь, подруга, Сольвей (Пиа Хирцеггер с ахматовским профилем), умирает от прогрессирующего нейродегенеративного заболевания; муж подруги, Франц, ищет утешения в постели с Иво. Одновременно нужная всем и не нужная никому, Иво находится в выжидающей позиции перманентно. Смерть вокруг нее настолько прозаична, насколько это возможно: деградация жизни сказывается на восприятии реальности. Жаждущая любви Иво не сможет отыскать ее посреди горя и скорби, но другого ареала для поиска ей не остается.
Кадр из фильма «Иво»
Проводя зрителя вместе с Иво по домам ее пациентов, Тробиш и ее ручная камера, устраивающая нестабильность кадра, то застывает на монолитных стенах городских многоэтажек, то наблюдает за голубями на парапете, то впивается в пасторальный пейзаж. Узкие домашние пространства, символизирующие компактность жизни, если сравнивать с вечностью ее антагониста, сменяются еще более сжатым салоном автомобиля Иво, где она то поплачет над своей судьбой, то подпевает радиохиту, то отвечает на звонки от куратора, то ее разрывают собственные противоречия.
Кадр из фильма «Иво»
Жизнь Иво проходит в ожидании смерти, и если с прочими пациентами оно еще сводится к механическому действию, то с Сольвей все не так: бремя слишком близко подбирается к сердцу независимой, ищущей счастья женщины, предлагая ей ощутить все эмоции скорой потери. Чем тяжелее становится состояние хватающейся за свое благородство Сол, тем мельче кажутся проблемы Иво, доводя ее до неосознанного обесценивания собственных нужд. Тробиш разбирает по косточкам весь героизм, низводя его до рутинной работы человека, которому ни одно медицинское знание и ни одно нечеловеческое терпение никогда не помогутт разобраться с собственной жизнью.
Возможность проката «Прощай, Джулия» и «Иво» в России пока под вопросом.
