«Год порно» — важнейшая книга года. Мы прочитали и делимся впечатлениями
. Константин Мильчин — о том, из чего состоит роман об обычном человеке
В марте вышла первая книга совместного проекта издательств Polyandria NoAge и «Есть смысл» — «Год порно» Ильи Мамаева-Найлза. Дебют молодого писателя — это и высказывание о маскулинности, и размышления о национальной идентичности, и рассказ об одиночестве и поисках себя.
Литературный критик и шеф-редактор «Букмейта» Константин Мильчин рассказывает для РБК Life о структуре одного из важнейших российских романов года.
Что в романе случилось?
Марк живет в Йошкар-Оле. В общем-то, он хороший парень, только немного недотепа, но Марк довольно юн, а в молодости недотепство — неотъемлемая часть характера. Марк работает на довольно бессмысленной работе в придорожном кафе, у него удивительно бессмысленные — причем обоюдно бессмысленные — отношения с девушкой, он столь же бессмысленно мечтает о другой, бывшей, которая вечно не его; наконец, он ночует в машине, потому что поругался с отцом. Это не бессмысленно, это просто неудобно, досадно и печально. И вот он получает странную работу — переводить порно. В продукции для взрослых, как ни странно, есть диалоги — не очень осмысленные, но все-таки есть. Именно их и должен переводить Марк. Другой бы такой работе обрадовался, но не Марк. У него вообще эмоции устроены немного не так, как у всех.
И это весь сюжет?
Почти. Есть еще отношения Марка с отцом, вроде как важным по местным меркам человеком, в которых все сложно; отношения Марка с лучшим другом, с которым все сложно; отношения с марийской идентичностью, с которой тоже все сложно. Есть бездомный художник, возможно, гений, а возможно, нет, не разберешь. Есть друг, который все время втягивает Марка в дурацкие споры. Есть история страны и родного края, в данном случае Республики Марий Эл, история, которая затаилась и вроде бы не проявляет себя постоянно, но вдруг неожиданно проявляется в виде неудобных вопросов, на которые ни у кого нет ответов. В Йошкар-Оле Марк чувствует себя чужим. Еще бы, если он читает Тома Вулфа в оригинале и цитирует статьи Жижека о порнографии. Впрочем, в других городах он чувствует себя еще более чужим.
То есть это книга о лишнем человеке?
Скорее о лишнем человечестве. Нет, это не экологическая антиутопия о том, что люди мешают нормальной жизни на планете. Это грустная книга о том, что выросли лишние поколения, в которых человек человеку лишний: лишние мужья и жены заводят лишних детей, лишние друзья ведут лишние разговоры…
Что же с этим делать?
Ничего, так устроена жизнь. В каждой эпохе, ну по крайней мере с тех пор, как люди научились писать романы, есть текст о ком-то, кто чужой и лишний. Вопрос в том, как все это описывать. А вот тут начинается самое интересное. Автор выбрал почти бессюжетное повествование, в котором нет последовательного развития событий. Из точки А, в которой ночующий в машине, работающий в кофейне и переживающий неудачное свидание с такой же, как он, неудачницей, до точки Я, в которой на Волге треснет лед, а Марк к этому моменту повзрослеет, не произойдет каких-то сверхъестественных событий, будет сплошная рутина и много воспоминаний, флешбэков, в которых действие будет откатываться то в детство, то в юность, то еще куда-нибудь, найдется пара намеков на травматический опыт, а еще будет много чаще всего комических зарисовок о тяжелой и неблагодарной работе переводчика с порнографического на русский.
А разве так не все современные романы пишутся?
Да, совершенно верно, та проза, которая не укладывается в строгие узкожанровые рамки какого-нибудь любовного фэнтези, триллера, боевика, романтики, та, что претендует на разнообразные премии, почти вся так пишется. Скачки по времени туда-сюда, герой или героиня, переживающие ощущение «чужести» в этом мире, сюжет, то теряющийся, то снова выплывающий на поверхность, и еще психологическая травма, и еще непременно какая-нибудь важная социальная тематика, в данном случае — национальная самоидентификация. Так учат писать (как под копирку) в бесконечных писательских и творческих школах, вот и Мамаев-Найлз благодарит одно из таких заведений в своем заключительном слове.
А что же такого в «Годе порно»? Неужели порно?
Порно, кстати, крайне мало: введя крутой элемент сюжета в роман, автор не до конца реализовал его потенциал. По крайней мере, перевод взрослого кино не очень-то влияет на жизнь Марка — скорее внутренние качества Марка влияют на его переводы: он, с его хорошим занудством, переводит диалоги слишком длинно — и актеры не успевают их нормально читать. Но порно создает разные неловкие ситуации, например соседка отчитывает Марка: «Скажи невесте своей, чтоб не орала как резаная. Да и сам тоже потише. Я все слышу». Но как раз главное здесь вовсе не порно, а то, что получается крайне редко в литературе вообще, а уж в современной в частности: главный герой вышел крайне обаятельным. За ним хочется наблюдать. Ему хочется сочувствовать. Он вызывает эмпатию, даже если с ним ничего особенного не происходит. А с ним, в общем-то, ничего и не происходит, но все равно переживаешь. Чужой, вечно несчастный, скитающийся по Йошкар-Оле с томиком Вулфа на английском, переводящий дурацкие тексты, он сразу становится своим и очень уютным для читателя.
Это дар, которому нельзя научить, и потому «Год порно» проглатывается почти моментально. Но совершенно не очевидно, что этого дара хватит на еще один роман.
