«Зритель наверняка впадет в истерику». Валерий Переверзев — о «Брате 3»
. РБК Life поговорил с режиссером, у которого снялись Эрик Робертс и ПтахаФильм «Брат 3» выйдет в прокат 23 ноября
Режиссер Валерий Переверзев на съемочной площадке фильма «Брат 3»
Фильм «Брат 3», снятый режиссером Валерием Переверзевым в его родном Тамбове, готовится выйти в прокат 23 ноября 2023 года, сообщил телеграм-канал «Кинопоиска».
«Фильм повествует о судьбах грабителей-неудачников, генеральской дочке с ее любовью к уличному художнику и суровых буднях одной преступной группировки. Несколько независимых на первый взгляд киноновелл объединены одной увлекательной историей», — гласит синопсис.
Автор уверяет, что кино, в котором снялись голливудский актер Эрик Робертс и российский рэпер Птаха, — высокохудожественная провокация с идеальным сценарием в духе «Криминального чтива», которую ждет успех на фестивалях и у широкого зрителя.
РБК Life встретился с Валерием Переверзевым, известным проектами «Музей истории проституции» и «Музей истории телесных наказаний», чтобы узнать, как он создавал свой фильм и почему картина получила название «Брат 3», не имея отношения ни к проекту Стаса Барецкого, ни к легендарным картинам Алексея Балабанова.
— Как в вашей жизни появилаcь идея фильма, который получил название «Брат 3»? Я читал, что была некая коллизия с названием проекта.
— Если позволите, я начну издалека. Во-первых, я художник. Долгое время я называл себя не режиссером, а художником, пришедшим в режиссуру. Художник, который меняет время и пространство. У меня одна цель — создавать произведения искусства. Причем неважно, что это — масло, графика, инсталляция, акционизм, перформанс или кино. Произведение искусства — нечто такое, что включает в себя большое количество ингредиентов. Это и зашивание бесконечного количества смыслов, и провокативная составляющая, и многое другое.
Валерий Переверзев в 2011 году открыл на Арбате в Москве Музей истории телесных наказаний, а в 2019-м — Музей истории проституции
Я и моя супруга последние 10–12 лет работаем над созданием идеального, безупречного сценария. За прошедшие годы у нас были истории и для полного метра, и для короткометражных картин, и даже одноминутное кино. Один из таких сценариев под названием «Харассмент» победил на фестивале Your Script Produced! Нас поддержала американская компания, которая выделяла большие гранты сценаристам. Иронично, что «Харассмент» — это трагедия, а приз дали за комедийный сценарий. Тогда я придумал текст: «Чтобы русским всех рассмешить, нужно серьезно рассказать о своей жизни». И теглайн, который сейчас используется в промоматериалах «Брата 3», — «Комедия — это когда несмешно».
Тизер фильма «Брат 3»
Наши друзья-партнеры, узнав об этом, сказали: «Давайте уже не короткий метр, а полноценный фильм сделаем». Я подумал, что на фоне «Харассмента» у меня не менее классные сценарии лежат без дела. Мы с Юлей работаем в тандеме: я оперативно генерирую идеи, а она отличный продюсер, закончила ВГИК с красным дипломом. У нее хорошо получается структурировать мои идеи и оформлять в сценарии. Мы буквально как рыбка-клоун и актиния, которые не могут друг без друга.
Однажды мы придумали сценарий фильма «Барбара». По моим ощущениям, это идеальный сценарий, где нельзя ни убавить, ни прибавить. Мы сняли кино по этой истории, низкобюджетный фильм, 13 мин. Потратили примерно 120 тыс. руб., снято все на фотоаппарат. Фильм объездил 30–40 фестивалей, среди которых был Ann Arbor с квалификацией «Оскара», и получил огромное количество призов. На один из смотров его отобрал лично Джим Джармуш. Он выбрал десять лучших режиссеров, которых пригласил выступить с показами своих работ в один из старейших кинотеатров США «Мичиган».
Художник Олег Кулик в кадре из фильма «Барбара» («Варвара»)
Мы продали имущество, которое у нас было, — квартиру, машину, — чтобы улететь в Америку. Я предполагал, что, если мы улетим, то, скорее всего, там и останемся. Но вмешалась пандемия. Буквально за несколько дней до рейса границы закрываются, все отменяется. Фестиваль Джармуша в итоге прошел в онлайн-формате. В общем, все накрылось. Но я понял, что мы делаем что-то интересное, нашу работу заметили. Значит, я выбрал правильный курс. Я начал показывать «Барбару» на российских фестивалях и везде где только мог — на компьютере, на телефоне. Однажды на собрании андерграундных художников мы даже проецировали его с помощью проектора на белую лодку. Все, кто смотрел эти 13 мин., погружался в мир кино, растворялся в нем и потом говорил: «Ни фига себе!»
Мы решили пойти на новый эксперимент и снять еще один короткий метр, но подороже. Так родилась картина «Майя и Мортограф» (международное название — Your Turn: Reverse Perspective. — РБК Life). С ней тоже связана необычная история. Один из программных директоров сказал мне: «Наш фестиваль недостоин этого фильма». Я при этом без копейки денег, потому что все вложил в этот фильм, буквально сижу на кухне в трусах, даже есть нечего. А мне летят эпитеты: «Это нереальное кино». «Майю» взяли на тот фестиваль, но фильм ничего не выиграл.
Джулия Джу в фильме «Майя и Мортограф»
Потом обратился к этому директору: «Ты же так хвалил мое кино. Почему мой фильм ничего не выиграл, а другой собрал награды? Это же работа, которая не станет ничем, она снята как курица лапой». Он сказал: «Ответ на этот вопрос придется найти самому».
— Ответ очень простой. Есть мир критиков и отборщиков, а есть мир членов жюри. Они-то как раз могут абсолютно противоположно оценить то, что кажется важным и интересным отборщикам, это нормально.
— Может и так, но давайте вернемся к «Брату 3». Итак, у меня лежит пять, на мой взгляд, идеальных сценариев. Эти сюжеты прошли проверку ридеров Остинского фестиваля сценарного искусства, причем получили оценку excellent. Мы решили переработать эти литературные сценарии в один режиссерский, делать большое, дорогое кино. Дешево это снять нельзя — мы пробовали. Собираем какую-то сцену, на которую условно хотим потратить 100–200 тыс. руб. Крутим, крутим — ну нельзя дешевле снять. Юля как продюсер задает вопросы: «Зачем кран? Давай без крана». Ну вот нельзя без крана.
— Нельзя, потому что это ваше видение. И оно столько стоит?
— Да, именно. В поисках финансирования мы познакомились с человеком, который и инспирировал весь процесс. Одним из его условий было громкое название. Мне понравилось «Брат 3», потому что стилистически это криминальное кино и, конечно, большая, высокохудожественная провокация. Народ, конечно, сразу взбунтовался: «Брат 3» якобы нельзя снимать. Вот только по закону вполне можно, у нас есть УНФ (Удостоверение национального фильма. — РБК Life), выданное Минкультом. Мы ничего не нарушаем. Был не только хейт в интернете, но и угрозы вплоть до физической расправы.
Кадр со съемочной площадки фильма «Брат 3» в Тамбове
— Отчасти хейт можно понять, ведь в глазах общественности вы покусились на «народное кино». Сегодня цитаты из «Брата» звучат из уст людей в высоких кабинетах с большим рейтингом поддержки.
— Допустим, но все-таки закон мы не нарушаем. «Брат 3» — отличное название. Несмотря на хейт, меня в том числе поддержало большое количество людей. Нашелся инвестор, который вложился в проект финансово. Когда стартовали съемки, пошли слухи, якобы мы кино делать не умеем, снимаем все криво-косо. Но нормальные, адекватные люди говорили, что рождается что-то необыкновенное. Да, новый режиссер, но делает он не просто кино, а что-то новое.
Нас поддержал Институт современных медитаций. В фильме мы используем медитативные техники, интегрированные в современное искусство. Это то, о чем Дэвид Линч размышлял всю жизнь. Руководство Института узнало об этом и предложило поддержку — и финансовую, и моральную. Мы взяли большое количество институтских наработок, и работа стартовала.
— Правильно ли я понимаю, что полный метр «Брат 3» — по сути, альманах из пяти коротких историй?
— Да, герои пяти коротких историй в конечном счете пересекутся в конце. По структуре фильм похож на «Криминальное чтиво»: будут и флешбэки, и флешфорварды. На это сравнение меня натолкнули друзья, которые видели черновые сборки фильма и читали сценарий.
— Получается «Криминальное чтиво» с элементами, о которых мог бы размышлять в своем кино Дэвид Линч?
— Очень условно — да. Но здесь слишком много искусства, заумных вещей, даже некоторого сумасшествия. У нас, например, цитаты из стихов Ахматовой и Бродского, а потом из Лаэртского, понимаете? А после этого нарочито примитивный диалог двух бандитов. Ты смотришь на это и думаешь: «Что вообще здесь происходит?» Вот такая реакция примерно встречалась на тестовых показах. К тому же есть оммажи моим предыдущим работам. Допустим, из «Барбары» в «Брат 3» прилетает изображение святой Либераты — большой холст, на котором изображена обнаженная женщина с бородой, распятая на кресте. После такого зритель наверняка впадет в истерику — это осквернение его некомпетентности.
— Со стороны кажется, что ваше художественное видение картины — в некотором роде оммаж фильмам прошлых десятилетий вроде «Дурака» Юрия Быкова или «Быка» Бориса Акопова. Так ли это?
— Скорее нет.
— Значит, ни параллелей, ни эпохальной связи, ни источников вдохновения не было?
— Почти все, что вы перечислили, я не смотрел. Знаю эти картины на уровне синопсиса, но не могу их смотреть по ряду причин, в том числе идеологических и эстетических.
— «Там такую музыку не слушают — она ненастоящая»?
— Да. Все, что вы перечислили, — этим должен был быть Тарковский или Сокуров сегодня. Где великое русское все? Мы забыли о настоящем кино, а «Брат 3» всем о нем напомнит. Это большой разговор о культурном коде, о чувственном кинематографе, об интеграции искусства в киноязык и так далее.
— При этом Быкова считают народным режиссером и любят фильм «Дурак», например, а Александра Сокурова широкая аудитория в России практически не знает, его фильмы в стране если и выходили в прокат, то сильно ограниченный.
— Я видел несколько интервью Быкова, мне кажется он весьма грамотный человек, он очень хорошо говорит. В том числе соглашается с моей позицией, пусть она ему и незнакома: да, мол, я народный, но большая трагедия, что я, а не Сокуров. Мой Быкову респект, он понимает, что не художник. Да, снял «Дурака», молодец, но случайно, наверное, так звезды сошлись.
— Смотрите ли вы современное российское кино, не знаю, последних пяти—десяти лет? Может быть, видели якутские фильмы?
— Пару якутских картин точно видел. Что касается якутского кино, оно очень странное. Это классный бренд, который возник в последние годы. Но региональным якутское кино быть не перестало — по своим посылам. Почему-то в регионах — неважно, большой город или маленький, — жизнь кипит покруче, чем в Москве. Но есть какая-то замкнутая среда, которая не дает местным кинематографистам из этой региональности вырваться.
Вот мы, например, из Тамбова. Приехали в родной город и подтолкнули в мир кино большое количество местного населения. Многие кинулись снимать кино: «Хотим как Валера». И это здорово. Правда, по славной тамбовской традиции многие стали потом меня оскорблять, мол, я плохой, а они круче. Но меня это не парит, я на них не обижаюсь. Мне кажется, это моя небольшая миссия, чтобы в небольшом регионе пошла движуха — пусть криво, косо, но зародилась. Думаю, после того как «Брат 3» выйдет на экраны, Тамбов заиграет другими красками, там начнут снимать маленькое кино.
Кадр со съемок фильма «Брат 3» в Тамбове
— Давайте поговорим про сюжет «Брата 3». Опирались ли вы на линейное повествование, чтобы в истории было развитие героя? Или мы все-таки говорим о нелинейном, возможно, экспериментальном подходе?
— Хотелось бы прояснить, что это кино сложное, с одного просмотра некоторые вещи даже подкованный зритель не сумеет подметить. Продюсер и инвестор в этом плане довольны — они считают, что такой зритель придет смотреть кино еще раз. Будет ли «Брат 3» раздражать зрителя своей сложностью? Конечно. И мне, стоит отметить, это очень нравится. Думаю, зрителя нужно дергать, над ним нужно в некотором роде издеваться — поднимать его клещами с теплого кресла и опускать в бассейн, чтобы он стал мокрым, чтобы среда восприятия изменилась. Одна из моих подруг, профессиональный психолог-коуч, нашла в картине даже не пять, а десять частей, которые, по ее мнению, можно менять местами, и смысл истории от этого не изменится.
— Фильм с элементами иммерсивного театра, получается?
— Да, для меня это было открытием. Когда я монтировал, об этом даже не задумывался. Возвращаясь к вашему вопросу, у «Брата 3» непоследовательное развитие событий. Такое кино нельзя смотреть фоном, нужно как следует сосредоточиться, отложить телефоны, дела, суету и погрузиться в атмосферу кино. Во время длинного плана идет стихотворение Бродского, а ты в этот момент посмотрел в телефон, — и все, ушла магия.
— В какой степени вы можете говорить о финансовой составляющей «Брата 3»? Заметил, что во время нашей беседы вы упоминаете инвесторов без имен и фамилий, а также не называете цифр. В «Коммерсанте» весной 2021 года писали, что бюджет картины — «минимум 60 млн руб.». Насколько точна эта цифра?
— Такая сумма какое-то время была в планах проекта. Честно признаюсь, за такие деньги «Брат 3» снять нельзя. Поэтому в процессе съемок эта сумма выросла. Вообще, с цифрами у меня плохо — к счастью, есть моя супруга Юля, она продюсер и с этим помогает.
Могу рассказать о своем отношении к деньгам: не видел бы я их и не слышал. Но, конечно, понимаю, что это дорого, когда говорю: «Здесь должен быть кран, здесь должен сниматься Эрик Робертс». Когда мне говорят, что это будет стоить 20 млн руб., я обычно отвечаю: «Мне плевать, сделайте так, чтобы это было, и все». И все начинают работать — инвесторы, продюсеры, пиарщики. Не хочу обесценивать труд людей, которые зарабатывают деньги, да и сам принцип зарабатывания. Но я не оцениваю убытки, не закладываю прибыль.
— Верно ли, что в «Брате 3» только частные деньги?
— Да, с миру, как говорится, по нитке.
— Вы принципиально не обращались в Минкульт и Фонд кино?
— Мы пытались обращаться, даже собрали полный пакет документов для питчинга Минкульта. Подавались дважды, но нам, скажем так, намекнули: «Денег не дадут, потому что вы делаете «Брат 3». Мол, все хорошо, сценарий классный, но маркетинг — увы… Второй раз приходили на питчинг, когда уже сняли половину фильма. Но нас все равно прокатили.
На самом деле я рад, что так вышло. Им, уверен, будет стыдно, что они не дали денег, — кино будет очень достойное. Члены экспертного совета еще будут локти кусать, что упустили художника, талантливую работу. Но с другой стороны, частные деньги развязали мне руки. Инвесторы в меня поверили, они действительно влюблены в то, что мы делаем.
— Частные деньги на безвозвратной основе? На чем основывается ваше сотрудничество — процент с кассовых сборов, что-то еще?
— Думаю, на данном этапе мы бы не хотели раскрывать все тонкости отношений с инвесторами. Мне кажется, я придумал не совсем новую, но адекватную форму организации финансирования. Позднее мы ее, возможно, обнародуем, но сейчас у нас нет договоренности разглашать денежные схемы.
— Некоторые полагают, что в работе находятся два проекта с названием «Брат 3». Один ваш, режиссера Валерия Переверзева, а другой — режиссера Стаса Барецкого, о котором уже несколько лет нет никаких вестей. Правильно ли я понимаю, что с проектом Стаса вы в действительности никак не связаны?
— Да, и, что самое главное, никогда не был связан. С тех пор, как было объявлено о проекте Стаса, меня по какой-то ошибке с ним скрестили. Стас несколько лет назад извинился за это, история осталась в прошлом. Я вам больше скажу — я с Барецким никогда не виделся, мы один раз говорили по телефону, и то он позвонил журналисту, с которым у нас было интервью. О том, в каком состоянии его проект, я ничего не знаю.
— Хорошо, что мы это прояснили. Перенесемся в Тамбов, где были съемки «Брата 3». Расскажите, играют ли локации Тамбова какую-то роль в картине? Есть ли отсылки к каким-то улицам или памятным для вас местам родного города?
— Я хотел, чтобы в фильме была отсылка к одной из улиц, но те дома, которые были для меня важны, снесли — сейчас там какие-то новостройки. Мне было важно снимать в Тамбове, ведь это, как я уже говорил, чувственное, медитативное кино. Отражение моего мира как маленького художника. Хотелось передать свои чувства о детстве в родном городе, поэтому мы старались брать те локации, в которых я испытывал какие-либо чувства, — пространство под мостами, заводы, небольшие улочки. Мне в этих местах было в кайф, это я и старался визуализировать. При этом зрителю необязательно физически быть в Тамбове. Прочувствовать «Брата 3» смогут и в Лос-Анджелесе, и в Париже.
Кадр со съемок фильма «Брат 3» в Тамбове
— Иными словами, «Брат 3» — метафорическое и универсальное высказывание, не особо привязанное к геолокации?
— Конечно, на 100%. Например, один из наших актеров, Оливье Сиу, из Франции. Мы показывали ему кино, он смотрел с английскими субтитрами. Я ради интереса у него спросил, понимает ли он Бродского. Он ответил: «Это не нужно понимать, я кайфую от этой правды и чистоты. Это льется на меня, и мне хорошо». Это 100% чувственное кино.
— Кстати, об актерах. У вас очень разношерстный каст. Как вам удалось собрать в одном проекте всех этих людей — и молодых, и опытных, и российских, и зарубежных? Вот, например, Александра Вознесенская, девушка из Тамбова. Как она появилась?
— Нам хотелось сделать в Тамбове идеальный, честный кастинг — дать объявление «Кастинг для фильма «Брат 3». Пришло практически полгорода, кастинг шел три дня, 502 человека хотели попробоваться на главные роли. Одна из девушек стояла в очереди почти сутки. Позднее мы, как честные люди, отсмотрели весь материал, отобрали 20 человек, потом десять, из десяти уже трех. Проводили отдельные пробы.
Я задался вопросом, почему именно Александра так хорошо играет. Все оказалось просто — у нее конфликт с отцом-генералом. «Я ничего не играю, нечто подобное происходит в моей жизни, мне в вашем сценарии нужно быть собой». Это, что называется, точное попадание в образ.
— Главную мужскую роль исполняет Василий Карпенко из сериала «Кухня». Как вы на него наткнулись?
— С Васей мы познакомились при очень странных обстоятельствах. Алексей Лихницкий, экс-резидент Comedy Club, а ныне продюсер, — мой давний приятель. Он пригласил меня в проект «История одного шута» на роль Могильщика, а Карпенко — на роль Гамлета. С тех пор Вася был записан у меня в телефоне как «Вася Гамлет». Во время работы над сценарием «Брата 3» мы написали одну из ролей заранее под Васю. Скажем так, он уже жил в нашем сценарии.
Василий Карпенко в фильме «Брат 3»
— Иностранные актеры — Эрик Робертс, Костас Мэндилор, уже упомянутый вами Оливье Сиу. Для чего они картине? Это элемент маркетинга или какая-то особая режиссерская задумка?
— С Эриком мы давно дружим. Мне показалось, что это просто будет очень весело, если полицейского в Тамбове сыграет Эрик Робертс. Костас тоже друг нашей семьи. У него, конечно, большая загруженность, но мы постарались найти окно в его графике. Это большие актеры, настоящие звезды с необыкновенным богатым опытом. У нас не было какой-то маркетинговой задачи снимать именно их, чтобы потом об этом все написали.
Кадр со съемочной площадки фильма «Брат 3»
— Ну хорошо, а зачем вам рэперы? В касте заявлены Птаха и Басота.
— Ничего необычного, с Птахой мы тоже давно дружим. Когда писали сценарий, придумывали под него роль. Я знаю разные его стороны, поэтому очень интересно показать его героя. Он и сам такого же мнения о том, что видел. Басоту мы утвердили на главную роль, но не смогли договориться организационно — совпасть по графикам и загруженности.
— Как вы работали с таким разношерстным кастом?
— Главная фишка работы с актерами — заставить их быть собой. Мы старались создать расслабляющую атмосферу на площадке. Иногда слегка их обманывали: делали вид, что не снимаем, проводили какие-то технические работы, но на самом деле снимали. То есть камеры, свет были выставлены, и я немного экспериментировал в рамках этого художественного пространства — актеры раскрепощались и преображались.
— Вы уже упоминали про негативную волну в интернете. Как вы к этому отнеслись на тот момент? Можно ли сказать, что этот негатив вас как-то задел или, наоборот, придал сил продолжать снимать кино? Или вы вообще не обращаете внимание на комментаторов в Сети?
— Понимаете, я всегда делал все не благодаря, а вопреки. Открыл Музей истории проституции — хейт. Открыл Музей истории телесных наказаний — угрозы. Сейчас это воспринимается спокойнее, а тогда бабушки с плакатами стояли возле дверей и протестовали. И что? И ничего. У нас за плечами самые разные перформансы — и провокационные, и скандальные. Хейт для меня обыденность.
— Работа провокационного характера приносит особый творческий кайф?
— Это творческая необходимость. Мне однажды сказали, что у меня гипоманиакальный тип личности. Мне нужно дойти до этой точки недоманиакальности, чтобы создать произведение искусства. Не дошел — не создал.
— Все-таки хочу уточнить момент с правами. В последние годы в России много прецедентов, связанных с использованием образов: это и фильм «Цой» Алексея Учителя, и сериал «Перевал Дятлова». За время работы над «Братом 3» с вами не выходили на связь ни СТВ, ни родственники Бодрова и Балабанова?
— Они, может быть, могли бы выйти с нами на связь, если бы на то была причина. Дело в том, что мы не используем ни образы, ни имена, вообще ничего, что относилось бы к первым двум частям. «Брат 3» — абсолютно самобытное кино с похожим названием.
— Тогда встает закономерный вопрос у обывателя: зачем называть кино «Брат 3»? Ведь, если не вдаваться в подробности, я вижу цифру 3 и автоматически предполагаю, что это продолжение.
— Невозможно за всех считать, что они будут думать. Мы руководствуемся только тем, нарушаем мы закон или нет. Юристы, задействованные в работе, четко заявляют, что мы ничего не нарушаем. Выйдет фильм — люди его посмотрят и решат, есть ли там состав преступления в области интеллектуальной собственности и использования прав или нет. Мы открыты к любым переговорам, но на сегодняшний день никто к нам не обращался.
Кадр со съемочной площадки фильма «Брат 3»
— Какие у вас планы по дистрибуции? Будут ли фестивали или сразу выпустите фильм в российский прокат?
— Есть предварительные договоренности с несколькими прокатчиками. Но контракты еще не подписаны, поэтому пока не буду их называть. У нас есть несколько соглашений и с иностранными партнерами — например, в Индии, Китае и Африке. Фильм большой и красивый — думаю, его ждет и большая фестивальная жизнь. Программные директора нескольких международных фестивалей видели рабочие материалы «Брата 3» и отметили, что картина подходит их смотрам по формату. Мы подавали фильм и на Каннский кинофестиваль (в программу он не попал. — РБК Life).
— Спрашивать, что хотел сказать режиссер, дурной тон. Задам иной вопрос: какую идею картины вы бы хотели, чтобы зритель точно считал во время просмотра?
— Я бы хотел, чтобы зритель пришел на это кино и понял, что его жизнь прекрасна. Он должен прийти и испытать эмоции вместе со мной: порадоваться, погрустить, поностальгировать, покайфовать, в конце концов. На выходе из зала мой зритель скажет: «Мне хорошо, у меня все замечательно». Думаю, так в действительности и будет.
Знаете, я долго не показывал кино моим тамбовским друзьям. Ребята — интеллектуалы, разбираются в кинематографе. Наконец решился, включил им фильм. Проходит два часа, говорят: «Мы были там, мы просто улетели в космос». Причем я показал им незаконченное кино, мы еще не успели свести диалоги. Начинаю объяснять: «Слушай, в этом эпизоде он говорит вот это, а она ему отвечает...» Они сказали: «Пофиг, мы поймали кайф».
