«Я очень уважаю свой путь»: Glukoza — о новой музыке, семье и гармонии
. РБК Life поговорил с певицей перед выходом ее пластинки HARMONYGlukoza в интервью рассказала подробности о новом электронном проекте
11 апреля на всех площадках выходит новый альбом Glukoza — HARMONY. Статус Натальи Чистяковой-Ионовой как эстрадной звезды нет нужды подтверждать со стороны. Обновленная артистка покоряет современную сцену: диджеит в московских клубах, коллабится с самыми модными электронщиками, миксует свои знаменитые треки.
6 апреля на ТНТ вышел второй сезон реалити-шоу «Сокровища императора» с участием Глюкозы. Команда прокатилась по китайской провинции Хэнань, преодолевая невероятные испытания, как физические, так и межличностные.
Мы встретились с Глюкозой накануне важных премьер, чтобы обсудить электронную музыку и ее фигурантов на современной сцене, азиатский опыт, взросление и первые гонорары, воспитание детей, реакцию на хейт и хейтеров, а главное — важность гармонии в жизни.
— У тебя новый виток в карьере. Почему ты пришла именно к электронной музыке?
— Настало время. Возможно, какой-то новый цикл в жизни, в творчестве, которое продолжается уже 20 лет. Однажды ты оказываешься в определенной точке, где понимаешь, что хочется делать что-то новое. Чувствуешь себя по-другому, остываешь к тому, что стало рутиной. Кроме того, я участвовала в проекте «Гараж», который делал Slava Marlow. Этот проект и вся команда оставили мне важный месседж, как и то, что мы там сделали, — мое перевоплощение, запись, трек. Вайб отпечатался во мне, так что мне показалось, что я хочу двигаться дальше в этом направлении.
— Ты говоришь «мне показалось». А что это значит? Сработала интуиция?
— Мне просто было в кайф, я получала удовольствие. Образ, куда ведет команда, съемки клипа, запись, отклик — весь этот проект был интересным. Ведь к сложившемуся образу привыкаешь, становишься его заложником. А тут сам проект назывался «Гараж» — когда берут артиста, доверяют его огромной команде профессионалов и меняют его.
— Практически «Тачка на прокачку».
— Меня прокачали. Сам процесс создания песни меня вдохновил. Для каждого артиста искали свою тему, какую-то личную точку опоры. Мне выпала «самозванка». Получается, мы разбирали «синдром самозванца», который распространен в основном среди действительно успешных людей. Все они на самом деле очень неуверенные. Кого-то эта неуверенность двигает вперед, кого-то тормозит, когда постоянно гоняешь мысли, что ты недостойна, неправильно попала в профессию, не на своем месте. В конечном итоге люди, которые добились чего-то большого, внутри ощущают себя крайне неуверенно.
— Тревожные состояния этому сопутствуют. Хорошо, когда тревога умеренная: она способна двигать прогресс в делах. Плохо, когда тревога начинает зашкаливать.
— И ты уже не видишь ничего. Так что, мне кажется, важен некий баланс, который, на мой взгляд, может поддерживать твое окружение. Это очень необходимая для творческой единицы часть деятельности — опора на людей, находящихся за кадром.
— Ты стараешься окружать себя людьми, которые отвечают твоим идеям?
— Теми, кто меня чувствует, кому я доверяю, с которыми у нас взаимное уважение. И многие из них, конечно же, молодые ребята. Я ощущаю их прогрессивность, вижу, что в чем-то они лучше соображают. Меня это здорово мотивирует. За время моего перевоплощения, записи альбома и всей сопутствующей работы я осознала, что становлюсь другим человеком. Накапливаю новый опыт. Развиваюсь, узнаю что-то новое, не стою на месте, не закисаю. Самое страшное для меня слышать, как кто-то говорит: «Я все знаю!». Это же остановка в развитии. Больше я люблю фразу: «Я знаю, что я ничего не знаю». Вот то, что может сподвигнуть к новому опыту.
— Была еще такая фраза: «Что ты сделал для хип-хопа в свои годы?» А что сейчас Glukoza делает для электронной сцены? Мне показалось, что с твоей помощью к этому жанру привлекают новую аудиторию.
— Я открыла для себя новую профессию. Я очень уважаю ребят, которые погружены в эту тему профессионально, потому что она развивает тебя в музыке. Начинаешь больше слушать разного, ищешь что-то уникальное, что недоступно на стриминговых площадках. Мне особенно понравился вайб встречи со зрителем, который отличается от эстрадного. Все совершенно по-другому, без официоза. Ты одно целое со своей публикой.
Мы сделали несколько диджей-сетов, и 5 апреля состоялось мероприятие с презентацией альбома HARMONY, где у нас был очень классный лайнап на всю ночь (вечеринка состоялась в клубе Bounce с участием Nikita Zabelin, Bad Zu, CPSL и других. — РБК Life) Но у меня ведь осталась аудитория — люди за 50 и за 60, и я не собираюсь открещиваться от своей музыки, которая нравится им. Ведь они хотят слушать и уже известные им композиции, хотят подпевать. Кстати, некоторые песни, такие как «Коза Ностра» и «Невеста» уже есть в моих ремиксах. То есть материалы будут сочетаться — старые и новые.
— Сейчас все обсуждают, как зумеры внезапно полюбили музыку миллениалов. Слушают Надежду Кадышеву, подпевают Лолите. Когда мы росли, для нас крутой казалась музыка 70-х, например.
— Для меня Анна Герман вне времени. Но я не могу сказать, что я слушаю группу «Комбинация» — она меня не зацепила. Или то, что сейчас нравится массово молодежи. Да и молодежь очень разная. Музыка прекрасна тем, что она разнообразна и каждый может найти для себя что-то свое. В 10 и 11 лет, например, я слушала «Руки Вверх!». А сейчас я вряд ли буду с удовольствием переслушивать, хотя я рада за Сережу Жукова и за то, какой группа переживает ренессанс. Просто я уже слышала эту музыку и делаю сейчас совершенно новую.
— Ты не опасаешься, что твоя музыка уйдет в андеграунд?
— Не думаю. Я считаю, что электронная музыка — основное направление жанра, самого востребованного. Мир цифровизирован, как и музыка. Есть чуть менее доступная, немейнстримная электронная музыка, а есть поп-музыка, которая тоже может быть электронной. Я вряд ли ударюсь в какой-то андеграунд, потому что я артист, привыкший к большой аудитории.
Музыку сегодня можно создавать из чего угодно, даже просто из одного голоса. Это безумно интересно, для меня это игра.
Что касается мелодий, мне бы хотелось, чтобы они были в меру попсовыми, чтобы отзывались у большой аудитории.
— В общем, чтобы это был мейнстрим, но не мейнстримный. А почему название альбома HARMONY?
— Гармония — это то, что я искала на протяжении всего 2024 года. Последние годы стали тяжелыми вообще для всех, и для меня они оказались непростыми. С потерями, падениями, попытками подняться. 2025-й дает мне еще отголоски 2024-го. В какие-то моменты я ощущала состояние полного раздрая, когда ты рассыпаешься, находишься в тревоге, чувствуешь давление. Поэтому мне очень хотелось обрести это чувство, когда тебя не беспокоит общественное давление, когда ты самостоятельно можешь с ним справиться, когда есть внутри некая защита. Так что гармония — это моя защита. Она пригодится вообще в любой ситуации. На автобус опоздал, кто-то грубо ответил, где-то ты ошибся и гнобишь себя — с ощущением гармонии ты умеешь правильно себя настроить, объяснить себе, что это жизнь и сложена она из разных событий. Поэтому мне захотелось назвать так альбом.
— Он соответствует своему названию?
— Он очень откровенный, в нем хорошо просматриваются мои чувства, мои переживания, что меня триггерило. Когда прослушиваешь целиком пластинку, на финальном аутро как раз совершается это состояние — гармонии.
— Когда я услышала Frost, сингл с нового альбома, я сразу проассоциировала тебя с Граймс.
— Частое сравнение, постоянно вижу его в своем телеграм-канале. По-моему, это комплимент! (Улыбается.)
— А какие еще артисты вдохновили тебя на новый образ?
— Я вдохновлялась F.K.A. Twigs, мне очень нравятся ее последние работы, нравится ее образ, как она двигается и позиционирует себя. Sophie, Charli XCX, Aphex Twin — вечный и бессмертный. Arca — как раз последняя пластинка. Бьорк — вдохновение всех времен, народов и поколений, целая эпоха, артист, который никогда не стоит на месте, переходит из жанра в жанр. Я очень люблю ее электронную. Тяжелый рок я не сильно люблю, хотя он тоже становится электронным.
— Ты окружила себя новой командой, пластинками, звуками. Внутри этого всего кем являешься ты сама?
— Я окружаю себя всем. Невозможно взять только пластинки, послушать их и что-то создать. Все это как путешествие. Едешь ты, например, в Африку, смотришь там на диких зверей, возвращаешься и ощущаешь новый драйв, генерируешь новые идеи. Я была в Японии и специально сходила в их суперклуб, где лучший в мире звук. И вернулась совершенно другим человеком, который, наверное, становился неудобным для тех, кто занимался сведением HARMONY. (Улыбается.)
У меня очень классная команда, которая помогала создавать альбом. Это Osa (битмейкер и продюсер Степан Озеров. — РБК Life), это Bad Zu (электронный проект Филиппа Александрова. — РБК Life). Два очень разных человека. Большая удача, что мы их соединили. Один совершенно безбашенный по части звуков, второй — мелодист. У этого тандема «химия» заточена на создание чего-то нового. Есть мой креативный директор, с которым мы плотно вместе работали и делали все тщательно, каждый вздох, каждый звук регулировали. Я последний человек, который все это как бы визирует.
— Не собираешься ли на «Сигнал» (фестиваль электронной музыки в арт-парке Никола-Ленивец. — РБК Life)?
— Ну, я бы хотела.
— Мне кажется, «Сигналу» было бы хорошо заполучить проект Glukoza.
— Посмотрим, получится ли с ними поработать. Ребята очень классные.
— Еще немного Азии ты изучила на шоу «Сокровища императора». Его снимали в Китае, правда, а не в упомянутой Японии. Почему ты согласилась участвовать?
— Меня звали не один раз. В прошлом году позвонила Тина Канделаки (директор канала ТНТ. — РБК Life) и сообщила, что хочет пригласить меня в шоу. У меня как раз в это время болела бабушка, и я никак не могла уехать. Мало ли, я буду нужна в Москве… Так и случилось, к сожалению. А потом я поняла, что больше, наверное, меня ничего не держит. Захотелось переключиться. Конечно, продюсеры ТНТ умеют уговаривать. Плюс ко всему собралась отличная компания, поехала и моя подруга, прекрасный художник по гриму из Санкт-Петербурга. Я еще подумала: «Ох, она будет меня красить, и мы будем с ней красивые». А потом, на третий день, я ее сама будила и чуть ли не красила, потому что график съемок и испытаний был сумасшедший. Мы к такому не готовились.
— Как это было?
— В Китае я оказалась второй раз. Первый был 15 лет назад, в Гуанчжоу, откуда я не могла улететь неделю. Никто не говорит на английском, сложно изъясняться, чтобы удовлетворить какие-то базовые потребности — поесть, попить. В общем, я была скептична к Китаю настроена. Хотя у моего мужа китайские корни, его прадед был настоящим китайцем, в доме мы храним много китайского искусства и даже делали в прошлом году небольшую выставку нашей коллекции. В шоу я стала участвовать благодаря интересному сценарию: мне показалось, что пройти все эти испытания будет здорово, хотя саму обстановку съемок таких проектов я не очень люблю. Везде микрофоны, камеры. К счастью, постепенно забываешь о них.
— Можешь раскрыть, что тебе там довелось сделать самое сложное и самое легкое, например?
— Это нельзя рассказывать.
— Жаль!
— Надо смотреть. Было много разного. Что-то смешное, что-то на мелкую моторику, на фобии, на усилие. Какие-то испытания были настолько тяжелыми, что физически их никак не вынести. Нас окружали ребята, которые не новички в таких шоу, знают, как вести себя, как образ выстраивать. Я вообще ничего специально из себя не изображала. Была такая, какая есть в реальности. Я жуткий перфекционист, а на съемках уже не заботилась, как выгляжу, потому что нахождение в этой гонке не позволяло думать о таких мелочах.
— Ты упомянула перфекционизм, и я не могу не спросить: тебе нравится вся музыка проекта «Глюкоза»? За всю карьеру?
— Нет. У меня в творческой жизни было много ошибок. Допустим, альбом «Транс-форма» я считаю неудачей. Хотя мы работали над ним с Максимом Фадеевым и с моим супругом. Но, кажется, что-то там перемудрили, где-то не дожали, что-то не заиграло. Кажется, проект «Глюкоза» должен делать что-то прогрессивное, интересное. Быть просто откровенной попсой не подойдет. Либо должна быть какая-то фриковая история, либо какой-то прикол, как в песне «Жужу» с группой «Ленинград».
— Как думаешь, 20 лет назад, когда Максим Фадеев создавал бунтарку Глюкозу, он подозревал, что типаж — это не просто типаж? Как ты вообще ощущала себя в этом образе от 2004 года все это время?
— Мне очень сложно ответить на этот вопрос, признаюсь. Всегда присутствовал поиск, всегда были моменты, которые, может быть, вели нас не туда. Плюс настало время тиктока, мы начали привыкать к этим новым инструментам, которые не всегда нужны, особенно музыкальному артисту. Слишком много стало лайфстайла, в котором мне не хватало музыкального творчества. Зато я тогда гораздо больше отдыхала. (Смеется) Я растила детей, я могла уехать в отпуск на два месяца. Думаю, сыграло еще то, что начало проекта «Глюкоза» было очень насыщенным, было много концертов, и я подустала. Произошло, вероятно, выгорание. Потом я вышла замуж и окунулась в совсем другую жизнь.
— Кстати, помнишь свой первый гонорар?
— От «Глюкозы», наверное, долларов 300 я за концерт получала.
— Это на них ты купила телевизор родителям?
— Нет, самый первый гонорар был за «Ералаш». Тогда я купила домой торт, потому что телевизором там еще не пахло. И какие-то конфетки, сигареты, по-моему. Вот это мое детство. Потом было кино («Война принцессы». — РБК Life), там меня Максим Александрович и заметил. На киногонорар я купила себе дубленку, а родителям телевизор. Ну, это уже было вау — телевизор на пульте! Сестре что-то подарила. Тогда как раз родители задумались, что есть какая-то хорошая прибыльная история в моем занятии, потому что до этого они смотрели на меня очень скептически. Я снималась на тот момент в клипах, у группы «7Б», у Юры Шатунова и так далее, но все не так серьезно. Постепенно, если не прекращать, обрастаешь «мясом» и гонорары растут.
Я очень уважаю свой путь, который не начался сразу с копны денег. Все происходило потихонечку. Поначалу мы спали на фанере в автобусах, перемещаясь между городами, теперь все иначе. Я никогда не забываю, откуда я пришла.
— Теперь уровень совсем другой, более комфортный. Как ты воспринимаешь это повышенное внимание к себе?
— К слову о комфорте. Наше путешествие в Японию, где мы снимали клип (на песню Frost), отметилась совершенно удивительными условиями. У японцев вообще другое отношение к комфорту, мы это заметили, когда оказались в своих крошечных номерах. Я разложила чемоданы и поняла, что не могу двигаться по номеру. (Смеется.) Уже на второй день это все отпустило, стало все равно. Перепрыгивали через чемоданы туда-сюда. Япония огромное вдохновение мне дала. Она меня раскрывает. Люди, небо, города — все круто. Скоро снова туда поедем всей семьей на 18-летие моей дочери.
— Поздравляю! Вот ты рассказываешь про детство всегда с такой теплотой. Но ты ведь очень рано начала работать и зарабатывать?
— Первые свои деньги я заработала в 10 лет. Стабильный доход начался лет в 16.
— Тебе не кажется, что твое детство украдено?
— У всех нас, у миллениалов, оно украдено. Мы все становились взрослыми достаточно рано. В шесть лет я сама в школу ходила. Так случилось с нашим поколением.
— О своих родителях ты отзываешься неизменно с теплотой, хотя в то время вы испытывали сложности, о которых ты тоже рассказываешь честно. Когда родители оказались неспособными выстоять перед переломом эпохи.
— По ним эти перемены страшно ударили.
— Откуда у тебя такая эмпатия к ним?
— Когда я преодолела со своей старшей дочерью ее переходный возраст, мне это очень помогло поменять свое отношение. Я была ребенком в тысячу раз хуже, жуткой хулиганкой. Я выросла во дворе, и что мы там только не творили! Мы были страшные дети, которые были предоставлены сами себе. У наших детей проблемы происходят где-то внутри себя. Самокопания, соцсети и так далее.
Я, конечно, очень уважала своих родителей, бабушку. Но в какой-то момент все равно понимаешь, хотя разница миров подростка и взрослого огромна, что маме сложно, что она потерялась, что денег нет, каждый день депрессия. У родителей просто не хватает сил эмоциональных, чтобы вывезти все это.
Им хочется выпить этот стаканчик, чтобы обрести, хоть и мимолетное, облегчение. Чтобы найти выход из ситуации, в которую угодило целое поколение. В 1986 году мой папа хорошие деньги зарабатывал, был уважаемый человек на работе, инженер-конструктор. Все прекрасно себя чувствовали. А в один момент у них все отобрали, и они стали никому не нужны.
— Можешь ли ты сформулировать, что родитель сейчас должен дать ребенку… в виде напутствия, наследия, своего поведения, чтобы быть уверенным, что ребенок будет счастлив и будет в порядке?
— Много всего нужно дать. Внимание, любовь, заботу. Не гиперопеку, а доверие. Нужно быть абсолютным другом для ребенка, чтобы он пришел к тебе со своей проблемой, а не к соседке, однокласснице. Нужно дать хорошее образование, вложиться в него. Но не настаивать на чем-то одном, а давать свободу пробовать. Любил теннис, но разлюбил? Пусть попробует танцы. Или фигурное катание. Мои дети часто меняют предпочтения, интересы, и я спокойно реагирую.
Они должны привыкать к себе, учиться новому и не бояться поражений, не бояться перемен, когда остывают к чему-то и чувствую желание перейти к другому занятию. Моя старшая дочь, например, решила перейти в другую школу. Сама. Пожалуйста — сдавай экзамены, переходи. Она стрессовала, конечно, первый год, но потом втянулась. И теперь хорошо понимает, что такое управлять своими желаниями, своей жизнью.
— Как ты пришла к этой модели воспитания?
— Я хочу вырастить личностей. А это сложнее, потому что мы не оперируем словом «нет». Мы обсуждаем, слушаем, объясняем друг другу, поддерживаем. Если, конечно, отправляемся на обучение, где все оплачено на полгода вперед, то будем учиться полгода. А потом дальше решать, нравится или нет. Нужно уметь помочь ребенку поверить в себя. Моя младшая дочь вообще не подозревала, что умеет прекрасно рисовать. Ей нравилась мода, дизайн, искусство, она обожает выставки. Я подсказала, что получить художественное образование было бы здорово, и она пошла в Высшую школу экономики, на курсы Школы дизайна. У нее появился преподаватель, с которым у нас получилось даже сделать для нее небольшую мастерскую, где она сходит с ума. (Улыбается.) Она такие картины там создает! Я сама не представляла, что это так здорово. И мы счастливы. Ребенок даже задышал по-другому.
— Еще твоя старшая дочь отлично поет, в интернете есть записи выступлений ваших совместных.
— Она занимается музыкой, пишет музыку, сочиняет тексты. Музыкант до мозга костей.
— Соцсети их совсем не отвлекают?
— Конечно, они должны меньше проводить время с соцсетями. Хотя я порой сама там залипаю, особенно под вечер. Листаю, хохочу, смотрю всякие глупости, например как прыщи давить, — меня это успокаивает. Но я стараюсь за собой следить, потому что это такая жвачка, которая очень затягивает. Так что я себя ограничиваю, прерываюсь. Сейчас читаю книгу про Стэнли Кубрика и понимаю, что хочу пересмотреть все фильмы. Я как-то упустила это из-за своего графика, который начался с детства. Недавно пересмотрела «Космическую одиссею» — это было невероятно, я под огромным впечатлением нахожусь.
— Как ты пережила хейт, который на тебя навалился в прошлом году?
— Мне помог юмор. И поддержка близких. C самого начала своей карьеры я нахожусь среди хейта. Не знаю почему. Вроде бы я никогда не стремилась его провоцировать. Есть инструменты, которыми я пользуюсь для продвижения своей музыки, но это не что-то уникальное, чего бы никто не делал до меня. Может, у меня какая-то карма особенная? На меня смотрят и хотят сказать что-то плохое непременно. И все же таких людей не очень много. С каждым моим постом, с каждым движением я понимаю, что их еще меньше становится. Они понимают: вот — образ. Отделяют его от меня. Сейчас выйдет альбом, и к нему образ, на мой взгляд, будет лучше складываться.
Я совершенно не обижаюсь на своих хейтеров, некоторые к тому же очень здорово подкалывают, мне смешно, моей команде — тоже. Иногда это в интерактив превращается, когда какая-то случайная идея из комментариев становится частью клипа или продвижения. Я понимаю, что не могу зависеть полностью от общественного мнения, и стараюсь не сходить с траектории, где нужно ориентироваться на себя, прислушиваться к себе.
