Петербург создан для грустных маршрутов: 5 необычных вариантов прогулок
. Некрополи, покинутые квартиры, памятник репрессированнымОпубликованы грустные маршруты в Петербурге для любителей истории и литературы
Надгробие дворянина Алекся Охотникова, умершего в 1807 году. Лазаревское кладбище
Летний Петербург — это утреннее солнце на фасадах особняков, крики чаек и свежий ветер с Невы. Можно вдоволь гулять, наевшись пирожных из кондитерской «Север». После заката на Некрасова оживают бары: угощайтесь хоть за стойкой, хоть на поребрике у крыльца — кто вам что сделает? И все-таки даже в хорошую погоду здесь тянет погрустить, и делать это бывает приятно.
РБК Life и обозреватель Алина Краснова рекомендуют маршрут, который поможет уловить петербургскую меланхолию и узнать о ее природе немного больше.
Легендарные некрополи
Наша прогулка начинается в окрестностях Московского вокзала. Добирайтесь к метро «Площадь Александра Невского», на выходе со станции увидите памятник князю, а за ним будет вход на Лазаревское и Тихвинское кладбища, знаменитые некрополи Александро-Невской лавры.
Лазаревское кладбище — старейшее в Петербурге — появилось вместе с лаврой в первой четверти XVII века. Еще при Петре I здесь похоронили его сестру Наталью Алексеевну и годовалого сына императора, царевича Петра. Позже их перенесли в Благовещенскую церковь через речку за кладбищем, а на территории некрополя с петровских времен осталась могила Бориса Шереметева — основателя знаменитого графского рода. Здесь же покоится его внук Николай Петрович с женой, бывшей крепостной актрисой Прасковьей Жемчуговой. История их любви красива и печальна, как мраморный ангел на надгробии.
Лазаревская усыпальница, где похоронена Прасковья Жемчугова
ТОЛЬКО В ОКТЯБРЕ
Прасковья Ковалева под псевдонимом Жемчугова была звездой шереметевского крепостного театра. Она прекрасно пела, играла на арфе. На оперу с Жемчуговой в московскую усадьбу Кусково однажды приезжала сама Екатерина II, осталась в восторге и подарила артистке алмаз. Но главным поклонником Жемчуговой оставался Николай Шереметев. Он много лет добивался разрешения двора на невозможный, казалось, брак и в итоге схитрил. Граф заказал родословную Прасковьи, из которой «выяснилось», что ее предок — плененный в Смуту польский дворянин. Вряд ли при дворе поверили, но ради любви сделали вид. В 1801 году граф и актриса поженились, но были счастливы всего два года. Переехав в Петербург, Жемчугова заболела туберкулезом, ослабла и умерла после рождения первенца в 34. Вдовец пережил ее на шесть лет.
На Лазаревском похоронены также литератор Денис Фонвизин, архитекторы Росси и Кваренги, министр Витте, а также Михаил Ломоносов и его дочь Елена — она умерла в 23 года, родив четверых детей. Здесь же погребена вдова Пушкина Наталья Гончарова — ищите надгробие с фамилией Ланская, по ее второму мужу.
В 1823 году напротив переполненного Лазаревского появилось Тихвинское кладбище. Спустя век оно пострадало из-за идеи советских властей организовать музей. Сюда привезли надгробия с ликвидированных кладбищ, а десятки тихвинских захоронений уничтожили как неинтересные. Среди них оказались, например, могилы дочерей историка Николая Карамзина (его самого оставили) и могила графа Льва Бобринского — правнука Екатерины II от связи с Григорием Орловым.
Могила Федора Достоевского на Тихвинском кладбище
К счастью, и сохранилось на Тихвинском немало. Здесь покоятся композиторы Мусоргский, Чайковский, Глинка, литераторы Гнедич, Баратынский, Крылов, Жуковский, Вяземский, Дельвиг, художники Крамской, Шишкин, Куинджи, Кустодиев, секундант Пушкина Константин Данзас, Федор Достоевский с женой Анной, актриса Вера Комиссаржевская.
Чтобы осмотреть саму лавру, перейдите по мостику через Монастырку. Напротив Троицкого собора находятся захоронения советских времен, а на Никольском кладбище за храмом есть современные могилы, например Льва Гумилева и Анатолия Собчака. В самом соборе покоятся мощи Александра Невского.
Маршрут Пушкина перед смертельным ранением
От лавры идем пешком или едем на автобусах по Невскому проспекту до следующей точки маршрута — дома № 18 на пересечении проспекта и Мойки. Как и два столетия назад, на фасаде вывеска «С. Вольф и Т. Беранже».
Швейцарец Йоханнес Вольф после войны 1812 года открыл здесь кондитерскую, которую затем унаследовал его племянник Соломон. Вместе с напарником Тобиасом Беранже он превратил кафе в что-то вроде литературного клуба. Сюда приходили критики, журналисты, писатели — пообщаться, почитать иностранную прессу.
Здесь же февральским утром 1837 года Александр Пушкин встретился со своим секундантом Константином Данзасом перед дуэлью с Дантесом. Из кафе друзья отправились в посольство Франции, где поэт представил Данзаса секунданту своего противника — дипломату Оливье Д'Аршиаку. Затем Данзас поехал за пистолетами, а Пушкин вернулся в свою квартиру на Мойке. После обеда он выехал на Черную речку, а в 18:30 раненного в живот поэта привезли домой. Пушкин умирал два дня, его секундант оставался рядом.
Среди пушкинистов бытует мнение, что Данзас мог спасти поэта, сообщив о дуэли властям. Не сделав этого, он стал косвенным виновником трагедии. Но Данзаса ждали не только муки совести: за участие в дуэли офицерам грозило лишение чинов и даже дворянства. Под следствием оказался и Дантес, а его секундант успел покинуть Россию до суда. В итоге и Дантеса, и Данзаса наказали достаточно мягко: первого депортировали, второй, отсидев два месяца на гауптвахте, вернулся на службу. По воспоминаниям современников, до конца жизни он был одинок и печален. К слову, на Тихвинском кладбище, на котором мы побывали, можно найти и его надгробие.
Сейчас «Литературное кафе» — невероятно раскрученное место. Правда, из-за здешних цен можно загрустить не меньше, чем из-за судьбы Пушкина. Если проголодались, забегите в «Булочную Вольчека» через дорогу и переходите обратно на четную сторону Мойки.
Мостик Лизы из «Пиковой дамы»
По набережной идем к доходному дому княгини Волконской на Мойке, 12 — последнему адресу Пушкина. Если встать к особняку спиной, то по левую руку на другом берегу увидите красивый дом Ферзена песочного цвета с эркерами. Еще левее от него открывается галерея мостиков через Зимнюю канавку: Второй Зимний, Первый Зимний и самый ближний к Неве — Эрмитажный, первый каменный мост Петербурга. Именно с него бросилась в воду Лиза, обманутая картежником Германом из «Пиковой дамы». Но не из повести Пушкина, а из оперы Чайковского — композитор переделал сдержанный сюжет, добавив в него любовь и кровь.
Вид на Эрмитажный мост
История у Пушкина заканчивается тем, что сумасшедший Герман оказывается в больнице, а Лизавета Ивановна выходит замуж за другого. Героиня же Чайковского по примеру карамзинской бедной Лизы топится ночью в Зимней канавке, а одержимый игроман Герман стреляется прямо за карточным столом.
От Зимней канавки движемся дальше вдоль Мойки мимо Марсова поля, Летнего сада и Михайловского замка. Именно там мартовской ночью 1801 года офицеры-заговорщики расправились с непопулярным императором Павлом I. Говорят, призрак убитого мелькает по ночам в окнах дворца. Хотите проверить, возвращайтесь с темнотой, а пока переходим Фонтанку, кинув на удачу монетку бронзовому Чижику-Пыжику у Инженерного моста. Отсюда до следующей точки еще минут десять ходу.
«Полторы комнаты» Иосифа Бродского
Музей Иосифа Бродского на Короленко, 14 устроен в бывшей коммуналке. С 1955 по 1972 год поэт делил здесь комнату с родителями. В 1964-м, после обвинений в тунеядстве, Бродский на полтора года уезжал из этой квартиры в ссылку под Архангельск. Спустя еще несколько лет КГБ предложило автору «ущербных и упаднических стихов» выбор между эмиграцией и психиатрической больницей. Поэт уехал в США и больше никогда не возвращался на родину. Его родителям отказывали в выездной визе, даже когда в 1978 году Бродский перенес операцию на сердце. В начале 1980-х самого Бродского также не пускали в СССР на их похороны.
Музей Иосифа Бродского на Короленко
Своей семье и жизни на Короленко Бродский посвятил эссе «Полторы комнаты» — так же называется и музей. Он не похож на классическую мемориальную квартиру. Аутентичные детали коммуналки представлены отрывочно, а в комнате Бродских из интерьера остался лишь абажур. По мнению авторов экспозиции, пустота действует на зрителя сильнее, чем восстановленный интерьер.
Перед конечной точкой маршрута сделаем передышку в литературном баре «Конец прекрасной эпохи» на первом этаже музея Бродского. Чрезмерное употребление алкоголя вредит здоровью, но тут у нас такое дело, что можно и пропустить «Грушевый венто» — поэт одобрил бы.
Памятник жертвам политических репрессий
От музея движемся к Неве. Хотите — по Литейному или обогните Спасо-Преображенский собор и дальше по проспекту Чернышевского выходите на Воскресенскую набережную.
Мы на Неве, у памятника жертвам политических репрессий в виде пары сфинксов. Монумент перекликается с древними египетскими скульптурами на Университетской набережной, но в отличие от царственных сфинксов на Ваське эти отощали и даже наполовину разложились. Пустыми глазницами сфинксы обращены к Неве и знаменитой тюрьме «Кресты» на другом берегу. Между статуями — тюремное окно, через которое можно взглянуть на СИЗО.
Панорама Воскресенской набережной
Памятник-антипод придумал в 1995 году скульптор Михаил Шемякин — автор композиции «Дети — жертвы пороков взрослых» в Москве, мелкоголового Петра I в Петропавловской крепости и надгробия Анатолия Собчака на Никольском кладбище из начала нашего маршрута.
«Метафизические сфинксы» стали для Шемякина переживанием личной травмы. В советское время художник-нонконформист стал жертвой карательной психиатрии и в 1971 году вынужденно эмигрировал — как и знаменитый узник «Крестов» Бродский.
Сфинкс Шемякина на фоне казарм Кавалергардского полка
«В ту дальнюю страну, где больше нет ни января, ни февраля, ни марта» — эта строка из «Сонета» Бродского и слова других известных диссидентов выбиты на табличках под сфинксами. Здесь есть цитаты Александра Солженицына, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама, Владимира Высоцкого, а также отрывок из стихотворения «Рабочий» Николая Гумилева, который в 1921 году из «Крестов» не вернулся: «Все товарищи его заснули, / только он один не спит: / все он занят отливаньем пули, / что меня с землею разлучит».
В «Крестах» побывал и сын поэта от Анны Ахматовой Лев Гумилев. Его арестовали в 1935 году вместе с ее третьим мужем Николаем Пуниным — и обоих выпустили благодаря усилиям Ахматовой, которой пришлось написать письмо Сталину. Памятник ей стоит чуть выше сфинксов, в сквере через дорогу. Быть увековеченной именно здесь Анна Андреевна желала сама. В поэме «Реквием», над которой она работала буквально в многочасовых очередях в СИЗО, Ахматова пишет о месте своего будущего памятника: «Здесь, где стояла я триста часов и где для меня не открыли засов».
