Форель в Петербурге: зачем идти на двухдневный спектакль в Karlsson Haus
. Обзор диптиха по роману Ричарда Бротигана от Бориса и Ольги Павлович
Кадр из спектакля «Ловля форели на закате»
15 и 16 ноября в петербургском театре Karlsson Haus можно застать спектакль по роману американского писателя Ричарда Бротигана «Ловля форели в Америке». Его формат удивляет — это диптих, спектакли-близнецы, похожие интонационно и разделенные на два вечера. Первый — «Ловля форели на закате» — длится 1 час 45 минут, второй — «Ловля форели на рассвете» — 2 часа. Спектакли разные, но они уживаются в одной «форельной вселенной», где американская культура битников растворяется в коммунальной петербургской.
Необычный эксперимент для РБК Life оценила обозреватель и автор телеграм-канала «Что посмотреть?» Елена Свиридова.
В разгар еще теплой осени в Петербурге два театральных вечера подряд мы ловили форель — то на закате, то на рассвете. В надежде поймать немного отличных идей для этого текста. Так мог бы начать рецензию о каком-то авангардном спектакле своего современника Ричард Бротиган, писатель-битник и отпетый романтик. Мы же ведем речь о постановке по его роману «Ловля форели в Америке».
В рамках актерской лаборатории театра Karlsson Haus режиссер Борис Павлович и художница Ольга Павлович создали театральный диптих «Ловля форели на рассвете» и «Ловля форели на закате». В основе спектаклей — сборник новелл-фотографий контркультуры Америки 1960-х. По ходу работы и без того сюрреалистические тексты обрастали магией предметного театра, элементами реальности коммунального Петербурга и личными историями актеров. Как и роман, постановки лишены конкретного сюжета и скорее напоминают калейдоскоп историй или ускользающую из рук форель в глубоком горном ручье.
Театральные (да и кино- в том числе) режиссеры редко работают с текстами Бротигана. Несмотря на изобилие образов и перетекающих друг в друга символов, такой материал скорее подойдет для инсценировки внутри сна, чем на сцене.
Борис Павлович уже обращался к роману «Ловля форели в Америке» в рамках Международной театральной школы СТД РФ. Первая постановка была построена на партнерской работе и актерских этюдах. В этот раз невидимые связи внутри книги реализовали инструментами предметного театра. Художник спектаклей Ольга Павлович сконструировала многомерную вселенную.
Сквозь узнаваемый американский вайб песенок кантри и фланелевых рубашек просвечивает атмосфера коммуналки Петроградского района — ванна на кухне, общая веревка для белья там же, деревянный шкаф-трюмо и шумные соседи за стеной.
По словам Бориса Павловича, в работе над спектаклем команда отталкивалась от своего восприятия новелл и личных впечатлений больше, чем от конкретных художественных приемов фигуративного театра.
«Весной мы собрались с актерами Karlsson Haus и стали импровизировать. Разговаривали о книге, читали вслух впечатлившие кусочки. Я ничего не понимаю в театре кукол, поэтому мне категорически не хотелось как-то направлять поиск ребят. Мы разговаривали о рыбе, американских битниках и коммуналках на Петроградке, а потом артисты приносили свои визуальные ассоциации», — поделился режиссер.
В итоге материала было столько, что вместо одного спектакля получилось два. Этим фантазийным изобилием пронизаны постановки: детский восторг находок во время игры в песочнице чувствуется в «Ловле форели».
Изначальные два состава одной постановки собрались в два равнозначных и самобытных по настроению спектакля. Ричард Бротиган не терпел правил ни в жизни, ни в творчестве. Такая свобода театральной формы его произведениям очень идет. Оба спектакля абсолютно самостоятельны, и смотреть их можно как две ветки параллельных реальностей. К слову, в форельную вселенную просочилась парочка сюжетов из другого романа Бротигана — культового «В арбузном сахаре».
«Ловлю форели на рассвете» в череде премьер давали первой. Постановка более лирична, чем ее «закатный» двойник. В центре первого спектакля — отношения мужчины и женщины, их хрупкая трогательная романтика. Иногда в крайне неожиданных метафорах: один из лирических героев понимает, что его «любит» туалетная лампочка — ведь уже много лет она исправно работает и не перегорает.
В «Ловлю форели на закате» вошли истории потяжелее, и рассказаны они с кривой ухмылкой старого алкоголика. Здесь звучат песня про гробовщика в мажоре и рэп про превосходство кофе над людьми от пугающего героя-инкогнито.
На страницах рассказов Бротигана уживались яркие детали сексуальных сцен и походов в туалет, трогательная нежность к книгам и билетам на поезда, биографии цветных проституток и нобелевских лауреатов. Театральный мир Павловича существует по этим же законам: безумные домохозяйки из Америки 1950-х оказываются с чайником в руках на кухне питерской квартиры, а Бенджамин Франклин — за шторкой в общей ванне.
Если уж и ставить тексты Бротигана на сцене, то точно языком предметного театра. В нем есть инструменты, повод и пространство для воплощения мира и фантазий, и мечтаний. В такой детско-сказочной реальности дым-машина, диско-шар, блестящие поверхности и работа со светом (за световое и музыкальное оформление спектакля отвечает Никита Хромов) возводятся из художественных инструментов на уровень волшебной палочки. Одна из самых обаятельных сцен обеих постановок — история «мальчика, который из-за грыжи стал лимонадным пьяницей» (Семен Мруз). Его «церемониал» бедного детства, когда приходилось разводить один пакетик лимонада вместо маленькой бутылки на несколько галлонов воды, открывает оба спектакля.
Радость от новой истории в «Форелях» напоминает игру в лото: из большого мешка актеры достают новый сюжет. И вот только что влюбленная пара начинает разыгрывать панихиду по дальней тетушке, а типичная вредная бабка перевоплощается в подвальную крысу, которая травит анекдоты.
К работе над пространством спектакля Ольга Павлович подошла с серьезностью архитектора: каждая деталь работает на общую картину, и если на стене висит ружье, то ждите выстрела — все по Чехову. Есть и трендовые технические решения: модный прием работы с видеографией, например, реализован в плоскости фигуративного театра. Время от времени в руках у актеров появляется старая видеокамера для подсвечивания акцентов. Заблюренная картинка с нее транслируется на небольшой телевизор, стоящий на трюмо.
Обе постановки по «Ловле Форели в Америке» — тщательно задокументированный сон. И от подробности прорисовки этой реальности магическое начинает казаться настоящим.
