Надо ли учить детей плакать? 10 важных вопросов психологу
. Автор «К себе нежно» Ольга Примаченко — о любви к себе, горе и границахАвтор «К себе нежно» Ольга Примаченко рассказала о любви к себе, горе и границах
21 сентября на книжном сервисе «Букмейт» вышла книга «Все закончится, а ты нет. Книга силы, утешения и поддержки» писательницы и психолога Ольги Примаченко, автора бестселлера «К себе нежно», который увидел свет в ковидный 2020 год и получил множество положительных отзывов от читателей, характеризовавших книгу как полезную и действительно важную. «Плюс Студия» в недавнем анонсе проектов объявила, что приступила к работе над экранизацией бестселлера.
«Все закончится, а ты нет» тоже учит бережному отношению к себе, но в непростой период, когда требуется поддержка, дружеское объятие или слова, на которые можно опереться. С этой книгой можно пройти через горе и болезненные перемены, обрести опоры, надежду и утешение.
«Я написала одну книгу про то, как быть «к себе нежно», и одну про то, как любить друг друга, оставаясь верными себе. Пришла пора написать о том, как справляться, когда дорогое исчезает, а любимые уходят. Как не сдаваться, когда хочется прилечь лет на сто и проснуться в другом мире — где мы бы не выли от несправедливости, не плакали в машине и не срывались с места в панике и тревоге», — отмечает Ольга.
РБК Life расспросил автора о важных и противоречивых вопросах, касающихся психологии, которые неизбежно возникают, когда начинаешь относиться к себе внимательно. Особенно в трудные времена.
Ольга Примаченко
Психолог, журналистка, писательница, автор культовой книги-события «К себе нежно», бестселлера о бережных отношениях «С тобой я дома» и воркбука «В точке покоя». Первая книга Ольги Примаченко «К себе нежно» до сих пор входит в топ-3 самых читаемых книг на сервисе «Букмейт»
— Все говорят про то, как надо себя любить. Но разве любовь к себе не то же самое, что эгоизм? Эгоизм — это же всегда плохо?
— Если вам не хочется себя любить, то вам и не надо. Никто не в силах вам любовь к себе навязать, да и никто не вправе это делать. Обычно эту идею принимаешь сердцем тогда, когда другие стратегии («быстрее, выше, сильнее») не сработали. Когда вам всего 30 (а то и 25), а уже жить не хочется — настолько устали. Вот тогда и приходит понимание, что, возможно, пора что-то менять. Не под гнетом бодрых призывов из модных книжек, а из соображений самосохранения. Потому что еще год в таком режиме вы не выдержите (или не выдержит ваше сердце).
Эгоизм — это когда вы себя любите в ущерб другим. Когда люди вокруг — лишь средства достижения ваших целей, расходный материал, который не жалко.
Когда «ты будешь зарабатывать, а я — кружиться, кружиться». Это не плохо и не хорошо — это один из способов жить, у которого тоже есть свои последствия. Например, людей рядом будет становиться все меньше: дружбы начнут сыпаться, связи разваливаться. Если человеку с этим ок — пусть продолжает, не наше дело указывать ему, что делать.
Та нежность к себе, о которой говорю я, — это философия заботы о себе, а не гиперопеки, попустительства или эгоизма. Она не подразумевает удовлетворения своих потребностей за счет других. Обладая необходимой гибкостью мышления, к-себе-нежный человек так меняет обстоятельства или адаптируется к ним, чтобы и себе хорошо сделать, и не навредить тем, кто рядом.
— Не стыдно ли заниматься индивидуальными проблемами (относиться к себе нежно) во времена, когда на первый план выходят коллективные проблемы?
— Нет. Заниматься собственной жизнью никогда не стыдно. Испортите здоровье, поломаетесь, выгорите — и коллектив скажет: «Ах, как жаль! Ну ничего, заменим, не последний».
Стыд — чувство, через навязывание которого легко управлять и манипулировать. И заставлять вас решать проблемы, к возникновению которых вы часто даже не имеете никакого отношения.
— Почему переживать горе, плакать и грустить — важно? Как объяснить это себе и другим людям, например ребенку или родителям, закаленным жизнью?
— Плакать и грустить детей учить не надо — они это и так умеют, это не некий навык, который нужно приобретать. Важно просто не стыдить за слезы — и тогда они этому не разучатся.
Что касается взрослых, то я твердо убеждена: привычка надевать шапочку спасателя и причинять добро хорошим не заканчивается. Если родители как-то дожили до своих преклонных лет без выражения чувств, значит, их стратегия управления жизнью работает. Может быть, это вам с этим неудобно, но им — нормально. Родители успешно справлялись с проблемами, когда нас еще и в проекте не было. Поэтому можно что-то предлагать, но не стоит пытаться их изменить или переделать, стремясь научить чувствовать.
В целом разрешать себе переживать горе, плакать и грустить важно потому, что это в нашей природе, и искусственно это сдерживать — значит, строить ненужную дамбу там, где хорошо бы держать русло реки свободным.
Ну и если совсем топорно: эволюционно наша грусть — слезы, расстроенное выражение лица, поникшие плечи — предусмотрены как сигнал для других членов племени, что с нами что-то не так и нам нужна помощь. То есть на протяжении сотен тысяч лет проявления грусти помогали человеку получать поддержку от сородичей и благодаря этому выживать.
— Почему механизм «нужно себя заставить», «стисни зубы и иди» часто не работает во взрослом возрасте, хотя в детстве и юношестве отлично действовал (особенно при соответствующих требованиях от родителей)?
— Мы вновь говорим просто об одной из возможных стратегий жить — «не хочу, но я себя заставлю». Она прекрасно работает. Ну то есть результаты — будут! Но и последствия будут: потеря интереса к жизни, безразличие.
Человек не любит принуждения. Он начинает сопротивляться и бунтовать. И если в детском и юношеском возрасте страх наказания за непослушание перевешивает тягу к свободе, то, когда вам сорок, грозно сдвинутые мамины брови уже не пугают.
Как я писала в своей книге, порой мы ошибочно полагаем, что если цель поставлена, значит, хоть тресни, но надо ее достичь. Она оправдывает любые средства — даже то, что в этом пути напрочь забыто удовольствие. Радоваться будем потом, когда поставим заветный кубок на полку. А пока — жизнь на черновик. Неприятный и мучительный. Но ведь никакого черновика не бывает. На небесах, например, вообще не в курсе, откуда люди взяли эту концепцию и почему они иногда в свою жизнь рыбу заворачивают.
— В интернете ходит шутка (или мудрость): если слишком сильно стеречь личные границы, можно построить вокруг себя крепость одиночества. Так ли это? В чем принципиальное отличие охраны личных границ от навязывания их другим?
— Ничего страшного, если человек получит опыт построения такой крепости. Это последствие, которое научит его чувствовать, где он перегнул палку. Крепость эта метафорическая, а значит, ее можно разрушить, осознав, что конкретно вот с этими людьми, если они вам дороги, следует быть более гибким. Либо человек поймет, что гибче быть он категорически не хочет и сидеть за толстыми стенами ему очень даже нравится — наконец-то тишина, покой и никто не дурит голову своими проблемами.
Принципиальное отличие охраны личных границ от навязывания их другим в том, что в первом случае таранят вас, а во втором — вы. То есть это вы уже не воспринимаете чужое «хватит». И открытая ладонь, выставленная в жесте «стоп», превращается в кулак, наносящий встречный удар.
Например, мама в очередной раз упрекает вас в том, что вы «неправильно» живете. Защита своих границ — это сказать: «Мама, пожалуйста, прекрати. Я разберусь». Таран — это: «Не смей воспринимать меня как маленькую девочку. Со своей жизнью разберись сначала, а уже потом что-то говори. Думаешь, ты правильно живешь? Да чего ты в жизни вообще добилась?»
Такое поведение обычно крепость и выстраивает: когда адекватное ситуации краткое «нет, не хочу» или «не могу» в ответ на просьбу превращается в «нет, никогда, иди отсюда, я тебя ненавижу».
— Почему мы завидуем другим? С чем связано это желание догнать и перегнать и почему оно переходит в обиду на весь мир в случае неудачи? Зависть — это движок или стоп-кран в развитии отношений с миром?
— Зависть возникает там, где мы чувствуем, что человек, играющий с нами в одну игру, набирает больше баллов, вырывается вперед. И обгоняет нас в условном статусе. Это крайне древний природный механизм, против которого не так-то просто идти. Даже незначительная потеря статуса (репутации, привычного уровня жизни и комфорта, не говоря уже о пережитом публичном унижении) воспринимается психикой как угроза существованию. Чем ты меньше и незначительнее, тем легче тебя убрать с поля: в животном мире лучшее достается первым. Аутсайдеры довольствуются объедками, живут меньше, болеют чаще и рискуют не оставить после себя потомства, потому что возможные брачные партнеры предпочтут других. Это если копать глубоко.
А если подобным не заморачиваться, то обычно зависть честно и без обиняков рассказывает, куда нам по-настоящему хочется и по чему у нас сейчас огромный эмоциональный «голод».
Как правило, зависть вызывают люди, которые сделали то, на что мы не решились. Потому что, если проживаешь жизнь так, как хотел бы ее проживать, чужие успехи не мозолят глаза, чужая слава не раздражает.
Специалист, который делает нам хорошо, красиво или избавляет от боли, сложных чувств не вызывает — мы испытываем благодарность, удовольствие, облегчение, но не зависть. Последняя возникает к тому, кто проявляется с нами в одной сфере или роли и с кем приходится, пусть даже в воображении, конкурировать.
— Как принять неудачу, когда мир требует достигать успеха, быть идеальным и не допускать ошибок?
— Осознать, что эта неудача — не последняя. Впереди еще множество увлекательных факапов. Но если умирать над каждой ошибкой, то когда жить?
Помните: даже если у вас что-то не получилось — у вас осталась отличная история о том, как у вас что-то не получилось. Кто знает, может, однажды она ляжет в основу книги, фильма или станет шикарным кейсом в вашем профессиональном портфолио.
— Нужно ли разбираться в психологии, чтобы выбрать психотерапевта? А может, достаточно следовать советам популярных психологов из телевизора и тиктоков?
— Разбираться в психологии, чтобы выбрать психотерапевта, точно не нужно. Иначе это похоже на то, как если бы нам нужно было уметь готовить на уровне повара ресторана, чтобы там есть.
Но что важно понимать: психотерапия — это же вообще не про советы. Это про диалог, про бесстрастный взгляд со стороны, возможность высказаться и быть услышанным, а не про однобокое вещание из телевизора или тиктока.
В контакте с психотерапевтом создается доверительная безопасная среда, где можно быть уязвимыми — и где эта уязвимость не будет использована против вас. А советы из TikTok — это советы из TikTok. Пальцем в небо.
— Могут ли психотерапевтические методики действительно помочь решить какие-то фундаментальные вещи: «привлечь финансы», «найти мужа» и так далее?
— Если представлять методики как панацею и волшебную таблетку, которую выпил — и все получилось, то нет. Психотерапия исследует устоявшиеся шаблоны поведения и аккуратно подводит клиента к тому, что если по-старому не работает, возможно, есть смысл попробовать по-другому.
И вот уже, исходя из новых вводных (новых действий, новых реакций), проблема выходит из фазы стагнации (болота) и получает развитие. Ваша задача — наблюдать за переменами и вносить коррективы: что будет, если сделать вот так? а вот так? Приближает меня это к желаемому или отдаляет?
— Возможно ли полное исцеление психики от травмы? Или все-таки травму можно лишь прожить, пережить и усвоить, но не вылечить?
— Знаете, что меня несколько пугает в том, что о травмах теперь говорят из каждого утюга? Перекос в другую сторону: от замалчивания и обесценивания («Ой, да ничего с тобой такого страшного не произошло, не выдумывай!») в готовность подвести под риск травмы все подряд. Увольнение, расставание, поражение на соревнованиях, критический отзыв на работу... Все становится способным нанести психологическую травму, с которой человек потом будет носиться и которой будет объяснять все последующие неудачи или свое неадекватное поведение («А что вы хотите, у меня травма!»).
Человек отдает на откуп травме свое будущее и сдается. Она начинает определять все, что с ним происходит: как он заводит и поддерживает отношения, реагирует на события, какие стратегии совладания с жизнью выбирает.
Психологическая травма — это рана, нанесенная психике. Но психика, как и тело, умеет их заживлять. Могут остаться рубцы и шрамы, но так, чтобы бесконечно, всю оставшуюся жизнь, хлестала кровь, — такого не будет. Психика адаптируется таким образом, чтобы вы могли жить дальше.
Другой вопрос, что эти адаптационные механизмы могут быть довольно кривыми и местами чрезмерными (например, человек становится сверхтревожным, или видит агрессию по отношению к себе там, где ее нет, или проваливается в оцепенение, когда ситуация хоть отдаленно начинает напоминать травмировавшее событие).
Травма — это не инфекционная болезнь, которую можно вылечить антибиотиком и забыть. Это часть нашей истории, которую уже не исправить, не отменить. Но в нашей власти работать с ее последствиями, которые аукаются в настоящем. Не видеть в травме приговор, не позволять ей становиться «клеймом ущербности» или оправданием, почему в вашей жизни больше никогда не будет ничего хорошего.
Есть специалисты по работе с травмой, есть методики работы с посттравматическими расстройствами — пожалуйста, не бросайте себя наедине со своей бедой. Помогайте себе выходить на тот уровень психологического благополучия, когда события в прошлом перестанут вас в это прошлое утягивать.
Потому что (и эту мысль я провожу через всю свою новую книгу) вы больше страха, вы крепче горя. И свет ваш — сильнее тьмы.
Если кто-то будет уверять вас в обратном (даже если этот кто-то — вы сами) — не верьте.
