Память в макетах. Как деревенский священник делает дома в миниатюре
. Российский дрифтвуд, заставляющий городских миллениалов мечтать о деревне
Журналист Николай Уютнов продолжает искать для РБК Life творческих людей, которые переосмысляют локальную и национальную идентичность через создание вещей, которыми мы пользуемся каждый день.
Священник из деревни на берегу Ангары нашел свою нишу в соцсетях: он делает миниатюрные домики по фотографиям. Заказы поступают со всего мира. Люди платят не просто за сувениры из дерева — они покупают и русскую ностальгию, и русскую мечту.
Деревня Усть-Куда, в названии которой застыл вопрос, не ждущий ответа, расположена под Иркутском. Протоиерей Александр (Маликов) — настоятель местного храма. У него пятеро детей. Доход приходского священника невелик. Художник по образованию, он пытался промышлять сувенирами и игрушками из дерева.
«Мы долго не понимали, в какой стилистике они должны быть. Смотрели, искали. И вот нашли дрифтвуд. Яркие, солнечные морские домики. Как же они нам понравились! Но мы живем в Сибири, на берега нашей Куды и Ангары течение не приносит деревяшки», — рассказывает Татьяна, жена священника.
Дрифтвуд-арт — это поделки из просоленных и отполированных морем деревяшек. Сибирским водам недостает соли и солнца, но домики на их берегах есть. Супруги отправились на байкальский остров Ольхон, долго бродили в рыбацких деревеньках. Священник «фотографировал» их на сетчатку, а по возвращении воплотил увиденное в дереве — на пеньке стоит избушка, а рядом — лодка. Приятное интерьерное украшение с ненавязчивыми христианскими аллюзиями и локальным шармом.
Супруга наладила продажи в соцсетях. Одна из подписчиц попросила изготовить домик ее семьи по фотографии. Отец Александр взялся, несколько раз переделывал, но результат заказчице не понравился. Матушка Татьяна выложила результат в блог — и началось. Подписчики раскупили несколько копий «неудачного» экземпляра и стали заказывать свои.
С какого-то момента отец Александр полностью перешел на изготовление сувениров на заказ. Очередь растягивалась на полгода вперед. За несколько лет он при помощи домочадцев «построил» около 1 тыс. макетов.
Заказы уезжают как в разные концы России, так и за границу — в Финляндию, Германию, Израиль. В столярной мастерской рождаются миниатюрные северные избы и южные хатки. Иногда встречается экзотика вроде среднеазиатских домов — тоска по некогда покинутой родине может принимать разные формы.
Подписчики присылают фотографии, рисуют планы избушек и приусадебных участков. Рассказывают истории. Иногда — трогательные: «Дом построил отец в начале 1960-х годов. Он остался сиротой в 1941-м (дедушка пропал без вести в начале войны), став старшим мужчиной в семье в десятилетнем возрасте. В военные годы за ним закрепилось прозвище Киливас. Осиротев, отец жался к мужчинам, оставшимся в деревне, — не хватало отца — и спрашивал: «Можно постоять кили вас (то есть «около вас»)?» Прозвище осталось с ним до самой смерти».
Это уже не просто сибирский дрифтвуд, не просто милая безделушка. Получается что-то вроде домашнего алтаря для культа предков. Вряд ли это сравнение понравится православному священнику, но религиозного смысла в нем нет — есть простой, человеческий.
Большинство заказчиков — люди от 30 лет. Они дарят домики своим родителям, как правило, на дни рождения. Это объяснимо: скорее всего, получатели подарка — горожане в первом поколении. Когда-то они уехали из своего деревенского дома и теперь вспоминают о нем как о потерянном рае.
Я, автор текста, — идеальный клиент Маликовых. Мне 34 года, и у меня есть мама, родной деревенский дом которой давно превратился в руины. От избушки остались буквально две фотографии, причем сделанные не с самого удачного ракурса.
Отец Александр тем не менее взялся изготовить миниатюрную копию. Она получилась довольно образной, к тому же, как выяснится позже, я напутал расположение крыльца. Но реакция мамы, получившей поделку в качестве подарка на день рождения, показательна. Фаза первая: что это и зачем? Фаза вторая: необъяснимое сильное волнение, сердцебиение. Фаза третья: «Да это же мой родной дом!»
Выходит, что такие сувенирные работы действуют на глубинные уровни создания и эффект может проявиться раньше, чем человек поймет, что происходит.
Возможно, дети дарят домики родителям не только для того, чтобы сделать им приятное. Это еще и выражение собственной тоски по земле. Согласно опросу ВЦИОМ, 64% населения России живут в городских квартирах и почти столько же, 68%, считают идеальным жильем частный дом. И это не просто мечта: люди пытаются воплотить ее в жизнь. В первой половине 2022 года общая площадь частных домов составила 32,9 млн кв. м, что на 62% больше, чем годом ранее, докладывает Росстат. При этом частное строительство заметно опережает возведение многоквартирных домов, строительные компании перегружены заказами.
Вот и в маленькой Усть-Куде население растет — нехарактерная демографическая ситуация для русских вымирающих деревень. Но популяционная прибавка объясняется не рождаемостью, это горожане переезжают поближе к природе.
Впрочем, естественный прирост населения тоже на высоком уровне. В 2020 году коэффициент рождаемости по всей России составил 1,5 ребенка на женщину, в городах — 1,4, а в сельской местности — 1,7. По этому показателю российская деревня находится почти на уровне Франции — самой демографически благополучной страны Европы (1,8).
Кстати, французы тоже хотят жить в своих домах. Кажется, это общемировая тенденция, усиленная пандемией. И речь не о бумерах и даже не о миллениалах, а о зумерах.
«Подрастает поколение молодых людей, родившихся в 2000-х годах, которым хочется изменить образ жизни. Дом с садом представляется им идеальным местом для проживания и воспитания детей», — пишет социолог Наталия Лапина. Если в 2000-х в сельскую местность во Франции переезжали небогатые представители «народных классов» (рабочие, служащие), то новое поколение переселенцев — это «неоэлита», люди, обладающие материальными ресурсами и достаточно высоким образовательным статусом.
Речь не только об айтишниках и управленцах, работающих удаленно. Среди вернувшихся на лоно природы много тех, кто мечтает реализовать собственные экологические проекты, например, запустить производство биопродуктов.
«Джентрификация сельской местности» способствует возрождению умирающих французских деревень, в них снова открываются магазинчики и кафе, создаются места для совместной работы (coworking)», — пишет Лапина.
Те же процессы, хоть и не так явно, происходят и в России. Селиться в собственном жилье недалеко от города — новая жизненная тактика некоторых россиян. Тем более что развитие интернета позволяет зарабатывать, сидя на собственной лужайке, а наличие машины — быстро добраться до всех необходимых благ цивилизации. Провинциальные города в этом плане обходят Москву благодаря отсутствию пробок. Усть-Куда, расположенная в получасе езды от центра Иркутска, — яркий пример.
Здесь, в Сибири, на практике реализуются тренды современной русской жизни: мирно обитать в собственном доме в согласии со своим прошлым и в окружении средств современной цивилизации, зарабатывать через интернет и наслаждаться владением автомобилем.
Именно поэтому жители современных человейников так любят дарить миниатюрные избушки своим родителям — эти подарки нравятся им самим. Они хотели бы такой же домик себе. Только настоящий.
