«Делаю концептуальные штуки». Дизайнер впустила татарские мифы в моду
. Что происходит, когда решаешь не шить коллекции для подиумов
Портет Тани Черногузовой
РБК Life рассказывает истории творческих людей, чья цель — переосмыслить локальную и национальную идентичность через производство вещей, которыми мы пользуемся каждый день.
Фэшн-дизайнер и «арт-директор всего» из Казани Таня Черногузова творчески исследует, что такое татарский дизайн, пытаясь найти место фольклорной архаики в современной городской моде. Во-первых, это красиво, а во-вторых заставляет задуматься о таких вещах, как идентичность, национальность, локальность, и насколько все это важно для каждого из нас.
Урбанизация vs. «Урманизация»
Казань в начале прошлого века — это крупный научный, образовательный и культурный центр, Город посреди Леса. Окрестный Лес представлял собой чересполосицу тюркских, славянских и финно-угорских вселенных. Народы отличались по национальности и религии, но эта тонкая культурная надстройка едва прикрывала одинаково архаичный базис.
И христиане, и мусульмане помнили свои сказки и практиковали языческую магию. Некоторые демоны, населявшие Лес, свободно перемещались между разными культурами. Например, рогатый лесной дух Шурале, щекотавший до смерти путника, был известен и татарам, и марийцам, и удмуртам, так что непонятно, в какой традиции возник раньше. Как будто был старше и народов, и языков.
Татарская мифология богата всевозможными демонами. Здесь собрались (слева направо) Аждаха, Уряк, Шурале, Албасты. Жутковатые маски Черногузова изготовила вместе с каназской художнией Зухрой Салаховой
Форсированная послевоенная урбанизация породила так называемый казанский феномен. За короткий период времени население Города резко выросло. Советские многоквартирные дома были заселены выходцами из Леса. Город не смог переварить эти массы. Сотни тысяч людей оказались вырваны из своего культурного контекста, но не были помещены в новый. Дети переселенцев росли в условиях отсутствия сдержек и противовесов, которые дает устоявшееся сообщество. У них не осталось ни религии, ни национальности, ни традиции. Только инстинкты.
Что делают дикие звери в природе? Встраиваются в иерархию в своих стаях и защищают территорию от чужих. Город, населенный молодыми хищниками без прошлого, стал пространством, которое делили между собой дикие стаи, построенные по принципу жесткой иерархии.
Албасты — злой женский дух, что-то вроде русалки, известный народам по всей Северной Евразии. Обычно является в виде обнаженной женщины с длинными распущенными желтыми волосами. Иногда имеет третий глаз и длинные когти. Бэкстейдж фильма «Юха»
Спустя 30 лет Казань не узнать: это современный безопасный город, мегаполис локального значения. И хотя люди освоили Город (или Город освоил их?), прошлого им по-прежнему не хватает. Прошлого боятся. Прошлое ищут. Ведь оно и есть идентичность. Ответ на вопрос — кто ты. А значит, и на многие другие вопросы.
В разнорелигиозном и многонациональном Городе каждый решает задачу идентичности по-своему: кто-то не задумывается об этом до поры, кто-то считает себя представителем новой исторической общности, а кто-то ищет себя в условном Лесу — каждый в своем: татарском, русском, чувашском, марийском и так далее.
Дизайнер Таня Черногузова, дочь русского и татарки, могла выбирать. И выбрала татарский. По-татарски лес — урман. Развивая нашу метафору, можно сказать, что она одна из тех, кто проводит процесс, обратный урбанизации — «урманизацию».
Неотатарский путь
Как заметил исследователь русской сказки Владимир Пропп, чтобы измениться и приобрести волшебные способности, сказочному персонажу нужно покинуть родной дом. Вдалеке от дома действительно проще понять, кто ты — и что тебе нужно.
Водяные в Татарстане намного симпатичнее, чем можно было бы ожидать. Модель Юлия Поликарпова в образе демона по имени Су Анасы — «матери воды». Бэкстейдж фильма «Юха»
Таня много путешествовала. Ей было интересно привозить домой вещи локальных дизайнеров. Не банальный туристический безвкусный ширпотреб, а что-то настоящее. Однажды она поняла, что готова хорошо заплатить за это. А еще — что не может посоветовать ничего подобного людям, которые приезжали к ней в гости в Казань. Тюбетейки с приклеенными пайетками за 500 руб. — это, мягко говоря, не то. Решение нашлось: создавать татарский, или, как она еще говорит, неотатарский дизайн.
Фокус — скрестить современную моду и фольклор. Для этого нужно нырнуть в архаичные слои национальной культуры. «Мифология татар меня очень привлекает. Она жутковатая, с достаточно мощными самобытными образами. Это целая Вселенная, которую можно развивать художнику», — подчеркивает Таня.
Поздняя исламская надстройка намеренно игнорируется, как объясняет сама дизайнер, потому что ничего в этом не понимает. Похоже, это также дает возможность, во-первых, обойти острые углы, связанные с религией, а во-вторых дает простор для творчества. Фольклорный текст не каноничен, образы не полны и размыты — можно вдоволь интерпретировать. Кроме того, архаика более-менее понятна всем, потому что чем дальше в глубь веков, тем меньше различий между народами. В этом смысле архаика, как и современная глобальная мода, — универсальный язык.
Таня Черногузова говорит: «Я чувствую, что у татарского искусства и дизайна наступает период ренессанса. Это время напоминает мне об искусстве 20-30 годов ХХ века, когда в России происходило интенсивное развитие национальных художественных школ. Те же процессы протекали в Татарстане»
«Изначально это делалось для местных брендов. У меня образование в фэшн-дизайне, я много работала в глянце. Это понятный мне язык. И я считаю, что он понятен многим в мире. На нем я рассказываю, как вижу современных татар», — говорит она.
Бренд Your Yool — от английского «твой» и татарского «юл», то есть «путь», — отображает единство и борьбу противоположностей глобального и локального.
Его создательница называет себя «арт-директором всего». Она придумывает образы неотатарского стиля и координирует их воплощение с помощью местных и приглашенных дизайнеров. В магазине Your Yool можно купить одежду и аксессуары — результат переосмысления традиции. Хипстерские шапки-докеры, превращенные в тюбетейки. Мужские сорочки с длиннющими рукавами и традиционной вышивкой. Латунные накосники-чулпы. Ичиги-ботфорты в традиционной технике кожаной мозаики. Но дизайнер подчеркивает: это не фэшн-бизнес.
Свитер создан по мотивам работы Дмитрия Красильникова. Это эскиз обложки книги татарского поэта Хади Такташа «Кырлар жыры» («Песнь полей»), 1926 год
«Каждая коллекция для меня — это арт-объект. Я не стремлюсь к масштабированию. Я делаю концептуальные штуки», — говорит она. На чем-то одном застревать не хочется, интереснее придумывать концепцию, вписывая татарское в реальность современной (в основном уличной) моды.
«Меня зовут участвовать в показах, но мне это неинтересно, потому что там нужны полноценные костюмы. А я, например, не хочу шить штаны, если я не хочу их шить. Я хочу сделать расшитую рубашку, а штаны можно [было] и в Zara купить», — объяснят художница.
Выставкой достижений Your Yool стал фэшн-фильм «Юха»: в него вошла серия образов из фольклора казанских татар. Микс из оригинальных дизайнерских решений, одежды из масс-маркета, современной и традиционной татарской музыки и танца. Причудливое и удивительно органичное сочетание. Фильм сейчас путешествует по фестивалям и когда появится в открытом доступе в Сети, пока неясно. Но сама автор настоятельно советует по возможности посмотреть его в кинотеатре.
Проект называется «Твой путь» не потому, что она знает, каков он, а потому что ищет его. «У меня нет ответа на вопрос, как хорошо и как правильно. Я изучаю», — говорит Таня.
Не-татары и нео-татары
В национальном смысле автор идентифицирует себя как татарстанку. Кажется, татарский дизайн для нее больше локальная история, чем этническая. Она хотела бы, чтобы больше художников — в самом широком смысле этого слова — независимо от национальности творчески осмысляли, что есть татарское. Это уже происходит ее стараниями. В титрах к тому же фильму «Юха» много немусульманских имен.
По работе Константина Чеботарева «Облака», 1917 год (?). Коллекция свитеров была «очень лимитированной», и ее быстро раскупили
Исследуя фольклор, Таня думает не о прошлом, а о будущем. Вернее, о том, как из будущего будет выглядеть наше настоящее. «Юха» заканчивается интересной мыслью: «Мода — важная часть культуры, а это значит, что все, что происходит внутри моды сегодня, в будущем превратится в такое же культурное наследие, как старинные национальные костюмы разных народов. Нет будущего без прошлого».
Сфера исследований «своего пути» не ограничивается традиционным фольклором. Еще один интересный кейс — проработка наследия казанских авангардистов. Таня говорит, что сегодняшний ренессанс татарской культуры напоминает ей течения казанского искусства 20-30 годов, когда создавались национальные художественные школы.
По словам Тани, пока сложно сказать, что есть современный татарский дизайн. Но чтобы он сложился, нужно работать уже сейчас. «И тогда спустя пять, десять, двадцать лет мы уже сможем понять, что это такое », — говорит она.
Коллекция свитеров вдохновлена наследием казанских художников-конструктивистов 1920-30-х гг. Их творчеству свойственны близкие мне типографические приёмы из книжной графики
История показывает, что казалось бы безобидное и эстетически привлекательное национальное возрождение часто идет бок о бок с расцветом шовинизма. Но, кажется, в Татарстане это невозможно.
Нельзя сказать, что в регионе совсем нет межнациональных противоречий. Есть. Но есть и ответ на них. Несмотря на всю разность народов, между ними много общего. Пропп открыл, что не важно, как выглядят и кем являются сказочные персонажи. Важно, какие функции они выполняют: герой, даритель, волшебный помощник, злодей. Кажется, в таинственном мире Среднего Поволжья разные народы чувствуют функциональное родство: у них плюс-минус одинаково сложные отношения с традицией, с цивилизацией, с государством, с религией, с историей. В этой сказке они играют одну и ту же роль, хоть и по-разному называются. И, может быть, оттого так легко заимствуют друг у друга демонов.
Поэтому, когда человек по имени Татьяна Черногузова продвигает татарский фольклор, не совсем ясно, что это по современным левым понятиям — акт деколонизации или акт культурной апроприации? Природа загадочного лесного края на берегу Волги рушит все эти заморские концепты: «колонизаторы» и «колонизируемые» здесь в одной лодке, поэтому всегда вместе — и в любви, и в бандитизме, и в фэшн-революции.
Свитер по работе Фаика Тагирова — эмблема театрального коллектива «Бомба», 1925 год. Тем же словом можно было бы охарактеризовать всю коллекцию «Казанский авангард»
Лес у Проппа — место тяжелых, страшных испытаний. Они же — условие перерождения, обретения нового статуса. Иногда кажется, что все мы сейчас оказались в таком лесу. Чтобы выйти из него, нужно найти свой путь. История из Казани заставляет задуматься, каким он может быть.
