«Великая ирония»: рецензия на фильм Вуди Аллена из российского проката
. Актуальный ромком на французском языке о темной природе страстейВ российский прокат вышел фильм «Великая ирония» Вуди Аллена: мнение критика
Кадр из фильма «Великая ирония»
В российском прокате очередное иностранное событие — новый фильм американского режиссера Вуди Аллена, в котором он вопреки устоявшимся традициям впервые пытается поговорить со зрителями на французском языке.
«Великая ирония» — пятидесятая, юбилейная работа 87-летнего режиссера, переживающего не самый лучший период в карьере и профессиональной жизни. Мировая премьера «Великой иронии» прошла на 80-м Венецианском кинофестивале вне основного конкурса. Торжественное мероприятие сопровождалось массовым митингом феминистских активисток, вышедших к главному дворцу итальянского острова Лидо под лозунгом «Нет культуре изнасилования!».
Пребывая в качестве изгнанника по отношению к западному миру, работая в чужой стране и с иностранными актерами, Аллен продолжает оставаться верным себе. «Великая ирония», вероятно, лучшая работа кинематографиста со времен «Матч Поинта», вышедшего в 2005-м году.
Кинокритик Оля Смолина рассказывает, почему новый фильм Вуди Аллена — главный маст хэв этого осеннего сезона.
Оригинальное название Coup de chance переводится с французского как «Счастливый случай» — с приятного и по всем фронтам неожиданного подарка судьбы и стартует первая глава фильма. Фанни (Лу де Лааж) — сотрудница аукционного дома и по совместительству «трофейная» жена влиятельного парижского бизнесмена Фурнье (Мельвиль Пупо) — случайно сталкивается на улице с бывшим одноклассником Аленом (Нильс Шнайдер), который когда-то был трагически в нее влюблен.
Кадр из фильма «Великая ирония»
Детские чувства получают новое продолжение, когда Ален и Фанни вновь начинают дружить — уже по инициативе последней. Счастливый случай оборачивается осознанной изменой, и только прибывшая в гости к Фанни мама (Валери Лемерсье), кажется, чует неладное, ведь Фурнье слабо похож на человека, который просто так простит неверную жену.
В последние годы имя Вуди Аллена все чаще появляется в прессе в негативном контексте — и дело не только в скандальном браке с бывшей приемной дочерью Сун-и Превин и последующих обвинениях в педофилии. Статус великого режиссера нашего времени оказался расшатан еще и из-за того, что каждый новый фильм Аллена все больше похож на красивую расписную открытку и все меньше напоминает картину, достойную места в Лувре.
Притягательные узнаваемые образы, кочующие из одной работы Аллена в другую, со временем превратились в опостылевшие сюжетные самоповторы («Преступления и проступки» и «Мечта Кассандры», «Матч Поинт» и «Иррациональный человек»).
Проще говоря, одна и та же история, рассмотренная с разного ракурса, не приносящая в широкоэкранное искусство ничего эссенциально нового и парадоксально обесценивающая все прошлые заслуги режиссера. На фоне череды недавних фильмов-однодневок особо выделяются разве что «Жасмин», «Полночь в Париже», «Вики, Кристина, Барселона». Впрочем, первый также можно назвать повтором — своего рода вудиалленовской версией легендарного «Трамвая «Желание», которая успела заслужить свои пять минут славы на премии «Оскар».
Вновь прозвучавшие в 2014-м году, после скандала с падчерицей в 1992-м, в публичном пространстве обвинения в педофилии фактически закрыли Аллену доступ к возможностям работы внутри американской индустрии, заставив режиссера покинуть зону комфорта и обратится к коллегам-европейцам — все по заветам предшественника Романа Полански, чье творчество в последнее время также находится в состоянии кататонического кризиса. Однако ситуация как будто стала хуже: европейский период угрожал окончательно превратить фирменный вудиалленовский киноязык в конвейер. Предпоследняя лента режиссера — эскапическая черно-белая комедия «Фестиваль Рифкина» — очевидное тому доказательство.
Кадр из фильма «Великая ирония»
«Великая ирония» в этом плане и правда похожа на счастливый случай — сверхновую, выбравшуюся из мрака вудиалленовской повседневности. Сложно понять, что именно сыграло здесь решающую роль — то ли английский сценарий Аллена утратил штампы при переводе на французский, то ли не понимающие его родного языка актеры прожили и поняли своих персонажей чуть иначе. Никакого нового велосипеда «Великая ирония» точно не изобретает: Аллен все так же смеется над бременем страстей человеческих, пробуждая в каждом герое внутреннего невротика, склонного к существованию в бесконечных иллюзиях и побегу от личной ответственности. Однако делает это куда более искрометно и без привычного старческого брюзжания.
Брак Фанни и Фурнье — уморительный и очень точный образец созависимых отношений, в которых просто нет взрослых людей. Подражая манерам маленького мальчика, Фурнье хвастается перед гостями своими новыми игрушками — будь то шикарная модель поезда или красивая трофейная супруга.
Кадр из фильма «Великая ирония»
Разочаровавшаяся в себе, Фанни старательно пытается играть роль примерной девочки, но внезапная встреча с одноклассником обрывает ее внутренний цикл самоистязания. Ален, впрочем, как будто вовсе и не живет в реальном мире, предпочитая ощущать себя песчинкой в зыбучих песках судьбы, отказываясь брать на себя вину за трещину в чужих отношениях. Добросердечная теща, которая вопреки старым анекдотам любит Фурнье даже больше дочери, в этой истории играет роль детектива-любителя и одновременно чеховского ружья, которое стреляет в самый неожиданным момент.
В своем новом фильме Аллен, помимо привычной сатиры над лицемерием буржуа, противопоставляет фатализм детерминации, попеременно посмеиваясь над теми, кто проецирует ответственность за собственные решения на знаки свыше, и над теми, кто возомнил себя сверхчеловеком, способным принимать решения за других.
Кадр из фильма «Великая ирония»
Все персонажи «Великой иронии» так или иначе связаны большой паутиной неверных решений, которая приводит их к не самому счастливому финалу. Впрочем, тон повествования картины, в отличие от того же «Матч Поинта», максимально легковесный, а оттого мало ощутимый эмоциональной стороной сознания. Персонажам «Великой иронии» не хочется сопереживать, их слова и поступки — прекрасный пример того, как делать не нужно, даже если очень хочется.
Главной и великой иронией в фильме остается непредсказуемость и парадоксальная справедливость мира, который вовсе не пытается понять людей и первопричины их поступков, едва ли хочет кому-то помочь и большую часть времени просто существует, отдавая рикошетом все то, что невольные невротики упорно хотят на него спроецировать.
Кадр из фильма «Великая ирония»
По итогу достается всем: и супруге, посмевшей обмануть ревнивого мужа, и самонадеянному любовнику, покусившемуся на замужнюю женщину, и чрезмерно любопытной теще, которая решила сунуть свой нос в чужие отношения, и самому Фурнье, чьи аморальные действия столь долгое время оставались безнаказанными. Не менее великая ирония поджидала и Вуди Аллена — на смотре Венецианского кинофестиваля протестующие феминистки невольно напомнили, что собственная невротическая природа режиссера неискоренима и, вероятно, продолжит жить, пока в его фильмах не появится больше одного здравомыслящего персонажа.
