Каково это — быть ребенком Нобелевских лауреатов. История Ирен Жолио-Кюри
. Отрывок из книги «52 упрямые женщины» об ученых, изменивших мир
На днях Нобелевский комитет объявил о ежегодных премиях за прорывы в разных областях, в том числе физике и химии. По этому случаю РБК Life публикует отрывок из новой книги Рэйчел Свейби «52 упрямые женщины», посвященный Ирен Жолио-Кюри — первому нобелевскому лауреату, ребенку нобелевских лауреатов.
Пойдя по стопам своих родителей, Марии Склодовской-Кюри и Пьера Кюри, она вместе с мужем Фредериком Жолио-Кюри сделала несколько важнейших научных открытий, получив Нобелевскую премию по химии в 1935 году (и во многом поплатившись за нее жизнью).
Когда Ирен было шесть лет, ее родители, Мария и Пьер Кюри, получили Нобелевскую премию по физике. Когда ей исполнилось 14, ее мать удостоилась второй Нобелевской премии, на сей раз по химии. Список нобелевских лауреатов в семье Кюри продолжила сама Ирен, в 37 лет разделившая премию по химии со своим мужем Фредериком Жолио. «В нашей семье привыкли к славе», — как ни в чем не бывало заметила она.
«Привыкли» было сказано с полным на то основанием: Ирен Кюри чувствовала резкий привкус этой славы с самого раннего возраста. Весь мир следил за тем, как ее родители получали Нобелевскую премию, но то же всеобщее внимание оказалось приковано к их семье, когда голова поскользнувшегося Пьера была раздавлена колесами старой колымаги. Через несколько лет Мария Кюри сблизилась с женатым коллегой. Ее объявили похитительницей чужих мужей, что поставило под угрозу положение Марии в научном сообществе. Ирен Кюри стала свидетельницей того, как ее мать принимает вторую Нобелевскую премию, а затем сваливается в состояние глубокого упадка, приостановившего ее карьеру на год и заставившего обожающих ее детей держаться подальше от единственного живого родителя. Жолио-Кюри получила указание от матери писать ей на чужое имя.
Ирен Жолио-Кюри
Ирен идеализировала мать и рьяно ее защищала. Она разделяла любовь матери к науке, но подходила к занятиям наукой по-отцовски. Ирен была спокойной и уверенной в себе, тогда как Мария Кюри бывала ранимой и нервозной. Однажды, заметив, что дочь размышляет о чем-то своем на частном уроке математики, мать вышвырнула ее тетрадь в окно. Ирен невозмутимо вышла во двор, подобрала тетрадь и вернулась с готовым решением задачи. Во время разлук с матерью в детские годы Ирен часто писала домой, рассказывая о любых новостях, в том числе об уравнениях, показавшихся ей «восхитительными» (обратные функции), и о «самом уродливом» уравнении (формула Тейлора). Когда она выросла, то готовила для матери, организовывала ее поездки и помогала всем, чем могла.
Во время Первой мировой войны, будучи подростком, Ирен Кюри выполнила опасное задание по внедрению рентгеновской технологии в полевых госпиталях, осуществив проект, начатый матерью. Без рентгена врачи, чтобы найти шрапнель в истерзанной плоти, вынуждены были засовывать руки в рану и действовать на ощупь. Благодаря рентгену и базовым знаниям по стереометрии они получили возможность точно определить, под каким углом войти в рану, чтобы вытащить осколок. Задачей юной Ирен было не только привезти оборудование, но и обучить медицинский̆ персонал им пользоваться. Ее возраст, пол и самообладание не всегда располагали к ней тех, кого она пыталась учить. Порой, когда Ирен распаковывала оборудование, ей предлагали не тратить время зря, а иногда медицинские работники даже грозились уничтожить аппарат, как только она уедет.
Хотя она и была одиноким подростком всего в нескольких милях от линии фронта, главная опасность грозила ей от ценных приборов, которые Ирен Кюри помогала распространять. Защищаясь лишь с помощью хлопчатобумажных перчаток и деревянного экрана, Ирен постоянно подвергалась воздействию радиации. Когда Первая мировая война закончилась, она стала работать ассистентом матери в возглавляемой ею организацией — парижском Институте радия. Из-за радиоактивного свечения материалов у нее кружилась голова. Ирен Кюри никогда не выбирала предмет исследования лишь из-за его популярности и занималась тем, что ей было действительно интересно.
Ее подкованность в физике и математике временами смущала коллег. Ирен не отличалась любезностью; стиль ее устной и письменной речи одни характеризовали как отрывистый и грубый, другие (например, сестра) считали просто прямым и честным. Поскольку она была фавориткой матери в лаборатории, ее прозвали «наследной принцессой».
В 1925 году Ирен Кюри представила свою докторскую диссертацию, и даже The New York Times сообщила: «Почти тысяча человек набилась в аудиторию, где дочь двух самых выдающихся гениев нашего времени невозмутимо зачитывает свое великолепное исследование». Одетая в свободное черное платье, Ирен объяснила свой анализ альфа-частиц, излучаемых полонием — элементом, который открыли ее родители в 1898 году. На вопрос одного из репортеров о семье ответила: «Я считаю науку первостепенной в своей жизни».
Фредерик Жолио начал работать в Институте радия в качестве ассистента Марии Кюри в 1929 году. Они с Ирен были совершенно разными людьми. Фредерик, очаровательный и общительный человек, очень естественно чувствовал себя в социуме. Если она избегала чужого внимания, он к нему стремился. Общей для них оказалась любовь к времяпрепровождению вне дома и к спорту, а также огромное уважение к работе друг друга. Жолио тоже идеализировал семью Кюри. В юности он вырезал их фотографии из журнала и вешал на стену. По его словам, он «обнаружил в этой девушке, которую другие люди считали куском льда, исключительную личность, отзывчивую и поэтичную, во многих отношениях казавшуюся живой копией отца, его здравого смысла, его скромности». Через год после начала работы в одной лаборатории они поженились.
Вместе Фредерик и Ирен трижды могли претендовать на Нобелевскую премию. В начале 1930-х годов Жолио-Кюри (как их отныне называли) наблюдали протоны, вылетающие из твердого парафина. Они знали, что так бывает: немецкий физик Вальтер Боте показал, что, если поместить полоний (радиоактивный материал) рядом с бериллием (хрупким металлом), металл начнет испускать мощное излучение. Но что это за лучи? Жолио-Кюри подозревали, что рентгеновские.
Они неверно интерпретировали свои данные. Когда другие ученые попытались повторить их эксперимент, поместив парафин перед рентгеновским источником, появилась субатомная частица, не имеющая электрического заряда, — нейтрон. (За открытие нейтрона Джеймс Чедвик получил в 1935 году Нобелевскую премию.)
Жолио-Кюри перешли к изучению нейтрона в конденсационной̆ камере Вильсона. Как можно проследить курс реактивного самолета по его инверсионному следу, так эта камера позволяет изучать частицу, наблюдая ее местоположение. Активность нейтрона в камере можно было объяснить присутствием отрицательно заряженного электрона либо его положительно заряженного двойника, так называемого позитрона. Они предположили, что это не позитрон, и снова ошиблись.
Наконец-то Жолио-Кюри добрались до верного ответа, когда поместили полоний возле алюминиевой фольги и получили мощный̆ поток нейтронов и позитронов. Это была удивительная активность, поскольку они ожидали увидеть ядра водорода. Повторив эксперимент в 1934 году, они получили тот же результат.
Счетчик Гейгера, измеряющий ионизирующее излучение, позволил понять, что именно сделали Жолио-Кюри. Под щелчки прибора они сообразили, что алюминиевая фольга стала радиоактивной. Они открыли первый в истории искусственно созданный радиоактивный элемент. За несколько месяцев до смерти Марии Кюри Фредерик принес ей крохотную пробирку с их семейным открытием.
В 1935 году искусственная радиоактивность принесла Жолио-Кюри Нобелевскую премию по химии. После этого Фредерика пригласили на работу в Коллеж де Франс, а Ирен осталась директором Института радия. Она также стала одной из первых француженок — членов кабинета министров.
С годами стали накапливаться проблемы со здоровьем, ухудшалась и политическая ситуация. В годы Второй мировой войны Жолио-Кюри с двумя детьми были вынуждены покинуть Францию. Им удалось пешком перейти через горы Юра в Швейцарию 6 июня 1944 года, в день высадки десанта союзников в Нормандии, когда немцам, охранявшим швейцарско-французскую границу, стало не до нарушителей. Ирен Жолио-Кюри не забыла уложить в свой рюкзак большую книгу по физике.
В 1956 году у нее обнаружили лейкоз, вероятно, вызванный̆ рентгеновским облучением в подростковом возрасте. Ее муж в это время боролся с тяжелым гепатитом, также следствием длительного воздействия радиации. Ирен Жолио-Кюри умерла в тот же год, Фредерик Жолио — через два года после нее. Ирен не была ни удивлена, ни раздавлена своим диагнозом, поскольку лейкоз убил и ее мать. «Я не боюсь смерти, — писала она друзьям. — У меня была такая изумительная жизнь!»
