«Вести «Голос» было страшно». Гузеева — о будущем ТВ и «сбитых летчиках»
. Актриса рассказала о съемках в проекте и отношении к популярности в Сети
В начале сентября стало известно, что Лариса Гузеева стала ведущей шоу «Голос 60+» на «Первом канале». Актриса присоединилась к команде создателей музыкального конкурса, сменив Дмитрия Нагиева, проработавшего на проекте десять лет.
РБК Life поговорил с Гузеевой о новых впечатлениях, собственной популярности, влиянии интернета на работу телевидения, о людях — участниках проекта «Голос» и будущем, которое видит для себя она.
— Поклонники знают вас как прямолинейную яркую личность, редко идущую на компромиссы. Вы такая же в жизни?
— Меня никто не знает — это образ, который создан. Я разная. Бывает, что иду на компромиссы. Жизнь неоднозначная и гораздо сложнее, чем телевизионный формат. Поэтому бывают ситуации, когда нужно перешагнуть через себя.
— Как вы спасаетесь от информационного шума? У вас есть страницы в социальных сетях, но они закрыты. Это помогает избежать каких-то лишних контактов, волнений?
— Конечно. Вот у меня нет желания выискивать, кто что про меня пишет. Всегда найдутся неугомонные, кто тебе об этом сообщит. Ты закроешь Instagram (как и Facebook, принадлежит компании Meta Inc., которая в России признана экстремистской и запрещена. — РБК Life), они тебе напишут в мессенджер. Природу этих людей понять невозможно, но за столько лет я уже привыкла.
— Бывает такое, что хочется куда-то сбежать, уединиться, просто пройтись по городу?
— Даже не каждый второй, а каждый первый из моего окружения пишет, как они устали, как им необходимо одиночество, как они хотят куда-то сбежать. Я все время хочу им сказать: «Так не работайте — никто же волоком не тянет». Никто никого не заставляет. Ты просто говоришь: «Нет, мне столько работы не потянуть». Я очень редко на что-то соглашаюсь, практически никогда, то есть я по одежке протягиваю ножки. Вот ровно столько, сколько могу выдержать, столько и беру. Поэтому так сильно еще не устала от жизни, от работы, чтобы мне прямо куда-то бежать, какое-то уединение… Я в комнате могу закрыться или во дворе у себя. У меня нет этого безумия. Понимаете, нельзя затолкать себе в рот больше, чем ты можешь проглотить. Меня мама за это в детстве ругала. Поэтому ровно, дозированно, сколько вынесу, столько я и откусываю.
— А есть ли просто любимые места в Москве, где проводите время, гуляете в любимом городе?
— Вот вы представляете меня: такая иду, в очках темных, темный платок, чтобы не узнали, шляпа с такими полями, я задумчивая, в ушах у меня наушники, иду и слушаю какую-то мелодию, и гуляю, с собачкой. Не могу такое себе представить. Поэтому нет у меня мест силы для уединения.
— Какой совет вы могли бы дать начинающим актрисам, актерам, режиссерам даже, чтобы избежать каких-то конфликтов в профессиональном плане?
— Все советы бессмысленны абсолютно. У каждого свой путь, и каждый наделает своих ошибок. Потому что люди в эту профессию идут очень в себе уверенные, очень себялюбивые — и задерживаются в этой профессии именно такие. Кто бы совет ни давал, каждый сам себе на уме, каждый считает, что он лучше и больше знает. Все это как в сухую землю, все эти советы.
Единственное, что меня раздражает, это непунктуальность. Вот я учительская дочка и никогда никуда не опаздываю. Если человек вовремя приходит на работу и как минимум знает текст, уже замечательно. А все остальное — это из пустого в порожнее переливать. Есть отвратительные люди, есть приятные, есть добрые, есть злобные. Но вот талант, он такой, он посещает не по принципу «плохой — хороший».
— Вы говорили ранее, что предложение вести шоу «Голос 60+» было совершенно неожиданным для вас.
— Мне периодически поступают предложения по работе. Но, что меня пригласят в такой раскрученный проект, который ассоциируется с одним-единственным ведущим (и он бессменно вел его все эти десять лет), конечно, это для меня было очень пугающе. Конечно, страшно.
— Вышли первые выпуски программы. Как проходили съемки, было волнительно, интересно? Что вам запомнилось на съемках?
— Это был совершенно другой формат, для меня незнакомый. Конечно, волнение было, такое полуобморочное состояние. Понравилось работать с людьми — они все, абсолютно все, яркие индивидуальности. Я благодарна судьбе, что у меня есть такой шанс — общаться с интересными людьми. Их сцена не испортила, не избаловала, у них нет домашних заготовок на вопрос: «Как вы себя чувствуете?» Они не придумали себе биографию, которая к ним не имеет никакого отношения. Как в шоу-бизнесе принято, когда все чрезмерно много шутят, и ты устаешь уже на второй минуте общения, потому что невозможно быть искренней с такими пластмассовыми людьми. Ты знаешь, что просто бездарно теряешь время, ведь ни на один твой вопрос не будет живой, настоящей эмоции, а будут только шуточки бесконечные и разговоры ни о чем. На «Голосе» таких нет, здесь все искренние и настоящие.
Задаешь вопрос, и тебе на него отвечают так, как есть. Ты видишь, что человек думает, прежде чем что-то тебе сказать, и проживает свою единственную, ни на чью не похожую жизнь, и для него это яркое событие — проект «Голос». Участники живут в этой данности, в этих обстоятельствах, и им комфортно. Победят они, не победят, выйдут или не выйдут в финал — это никак не повлияет на их карьеру. Они не будут этим зарабатывать деньги. Для меня они уже все финалисты, все победители. Я испытываю к ним такое человеческое тепло. И, не знаю, так сложилось, как на подбор, они все прекрасные и открытые. Я ни у кого не увидела в свой адрес такую сдержанную кривоватую улыбку вроде «ну, господи, а вы-то здесь что делаете?». Все мне были очень рады. Это окрыляет.
— Вам бы хотелось самой поучаствовать в шоу, вы думали когда-нибудь прийти в «Голос»?
— Меня звали! Я не люблю ни с кем бороться, конкурировать. Вот есть такая порода людей, но не могу, чтобы меня с кем-то сравнивали, через кого-то перешагнуть, кого-то победить. У меня нет этого духа соревновательного. Поэтому отказывалась. Не нравится просто, природа такая.
— Как вы относитесь к своей популярности в интернете?
— Я знаю огромное количество людей-мазохистов, которые мне показывают все время какие-то выдержки, рассказывают, что вот «не успела выложить сторис, а они уже это украли, подлецы». Смотрю и думаю: «Если тебе больше 16 лет, ты уже понимаешь, что жизнь изменилась. Вот она такая, что нужно следить за каждым своим шагом, и, что бы ты ни сделал, это будет как-то освещено». Поэтому ты не ходишь в мини-юбке, если у тебя целлюлит, за тобой подсмотрят. И для меня большая загадка — такой возрастной геноцид.
Как можно, например, актеру, актрисе сказать «старый дурак»? Ключевое — «старый». К маме же никто не подходит и не говорит: «Ты, мама, старая дура» или «Ты — старуха некрасивая». Вот это красной нитью везде: «Уходи! Уже пора тебе, пусть молодые». Так пусть молодые! Это про связь времен и по поводу молодых. Я не мазохистка, вот абсолютно. Я понимаю, что если я туда зайду (в социальные сети), то я обязательно столкнусь с болью, мне будет тяжело это воспринимать. Поэтому меня там практически нет.
В «Инстаграме» я подписана человек на двенадцать. В «Фейсбуке» у меня просто закрытая страница. Меня больше нет нигде. Ты по определению не можешь всем нравиться. А если я кому-то нравлюсь и кто-то находит, меня забавной, это тоже не приводит в восторг, я не прыгаю до потолка от счастья. Взрослая уже, гормон мой успокоился, нервную систему я привела в порядок, не контактирую с теми, кого не знаю.
Когда меня очень сильно достают, особенно если задевают детей, я пишу им: «Я вам возвращаю это обратно, умноженное на миллион, и у вас это сбудется. Ходите и оглядывайтесь». Это когда уже переходят всякие грани. Потом я жалею, думаю: «Ну зачем я с ними вошла в контакт? Они только этого и ждали! Зачем, господи?» Солдат ребенка не обидит, но иногда я отвечаю очень жестко.
— Зритель с появлением десятков шоу, развлекательных и неразвлекательных, изменился? Чего ждут от ТВ-программ сейчас? Как сделать так, чтобы у телевизора оставался зритель?
— А зритель остается, никто не уходит. Не будет никто сидеть только с планшетом, я молодых имею в виду. Кстати, они все тоже в курсе, что происходит на телевидении. Никто же никого не неволит, правильно? При этом все говорят, что конкурировать невозможно. Угодить тоже невозможно. Выходят молодые — говорят: «Молодой дурак, что ты поешь какое-то говно? Это ужас, уходи со сцены! Верните такую-то и такого-то и учитесь у них!» Выходит человек с опытом, который разбирается в профессии, а ему говорят: «Уходи, ты старый! Дайте дорогу молодым!» И так по кругу.
Никогда не бывает идеала, чтобы все любили. Я все время думаю, вот если Моника Беллуччи — это просто воздух, зефир, лепесток розы, самый лучший аромат и какое-то совершенство для меня. Женщина, которая в 50 сыграла девушку Бонда! Но и про нее пишут, что она пострашнела и постарела, тут я уже просто даже не знаю. Человек всегда найдет, к чему прицепиться и чем быть недовольным. А что уж нам-то — не Моникам, не Беллуччам?
— Планировали ли сделать свое шоу на YouTube? Интервью с интересными вам людьми, кулинарный проект?
— Зачем? Какая у меня должна быть мотивация? Я же знаю эту подковерную жизнь, одни и те же люди ходят по интервью — они и будут ходить. Все истории заучены, биографии отшлифованы. Там же живого нет, и абсолютная бессмыслица — приглашать их и с ними разговаривать. Нет таких персон, про которых я что-то хотела бы узнать и не знаю из их предыдущих интервью. Те, про кого хочу узнать, так они не придут ни ко мне, ни к Познеру. А потом, я же не журналистка, я артистка, мое место в буфете.
— Хотелось бы вам в будущем сделать что-то неожиданное, резко сменить сферу деятельности?
— Я не училась ни на ресторатора, ни на предпринимателя. Каждый должен заниматься тем, на что учился. Меня учили развлекать людей. Вот приходит домой человек, у которого замечательная профессия, предприниматель или ресторатор, он устал у себя на работе как собака, включил телевизор, а там — «Здравствуйте, с вами я, Лариса Гузеева…», и я его развлекаю. Сегодня, когда селебрити вдруг стали прямо такими глашатаями, рубцами правды, мне это смешно. Плохо образованные, мало читающие, не очень любопытные люди вдруг стали проявлять себя во всех сферах, обо всем судить. И люди не из телевизора, с ненакрученными подписчиками, неизвестные, слушают их и читают.
Вот это меня смешит, и мне хочется им сказать: «Извините, а по какому это праву вдруг вы решили стать ресторатором или политиком, или журналистом? Вы вообще что-то понимаете в этой профессии?» Это так же, как в актерскую профессию идут «сбитые летчики», бывшие гимнасты, несостоявшиеся певцы, балерины. Есть же образование актерское, его нужно получать, нужно учиться.
Я хочу, чтобы мне вдруг какое-то наследство упало. (Смеется.) Или я вдруг шла-шла и нашла чемодан. Я хорошо умею убираться и готовить. Но пока это, слава богу, может пригодиться только в моей семье.
